За золотым призраком
Шрифт:
Большого душевного напряжения стоило ему совладать с собственными нервами. Подумал было подойти с расспросом к дежурившей крашенной блондинке, не видела ли она, кто именно копался в корзине?
«Не видела! – сам сообразил Отто. – Она сидит гораздо ниже перегородки… Как не видела и меня только что».
Обескураженный случившимся, причиной чему была его собственная неосмотрительность и непродуманность до конца действий, тяжело налегая на трость, провожаемый равнодушными взглядами «Коричневого» и «Клетчатого» и не менее удивленным взглядом администратора, который даже приподнялся со своего места, разглядывая незнакомого хромого господина,
С наслаждением освежил холодной водой лицо и перед большим, почти в рост зеркалом привел себя в порядок, отряхнул с плеч мелкую перхоть – от этой гадости он всю жизнь никак не может почему-то избавиться, хоть и каждый день мой голову. И только после этого не спеша поднялся в номер, обдумывая сложившуюся ситуацию, а она была не из многообещающих приятное…
За стеной громко захохотал Карл, послышался звонкий хлопок крышкой шахматного ящика.
– Все, сдаюсь! Положение мое хуже, чем у фельдмаршала Паулюса под Сталинградом! На этот раз ты вчистую переиграл меня, похоже, я за эту дорогу потерял форму. Отец, Вальтер разгромил меня похлеще, чем Ганнибал римлян под Каннами! Из всей серии партий – две трети остались за ним.
– Молодец, Вальтер. Ты хорошо работаешь мозгами, а это уже кое-что да значит в нашем волчьем мире, – почти машинально ответил Отто. Он глотнул еще пару раз газированной воды, надавив туда лимонного сока, добавил, чуть повысив голос: – Вальтер, голубчик, не поленись сбегать за вечерними газетами. Если нет в почтовом зале, то дойди до киоска слева от центрального входа.
– Бегу! – отозвался младший сын, на ходу заглянул в комнату отца, сделал приветственный жест рукой и, не прикрыв дверь, выбежал через прихожую в коридор. Едва за ним закрылась входная дверь, тихо клацнув замком, Отто негромко позвал:
– Карл, иди сюда. Нечто важное всплывает перед нашим форштевнем, будто перископ чужой подводной лодки по курсу… – И когда Карл опустился в соседнее кресло, серьезный, весь внимание, Отто, посматривая вправо на безоблачное, розовеющее от заката небо, сообщил сыну, что за ними кем-то организована слежка, подтверждением чему служит пропавшая телеграмма из мусорной корзины, которую он накануне отправил в Виндхук Цандеру с важными инструкциями.
– Может, кто случайно вытащил? Хотя кому придет в голову «случайно» копаться в мусоре, – поразмыслил вслух Карл. Известие неприятно поразило Карла, на скулах заходили желваки, как бывает при первой словесной разборке у молодых, прежде чем пустить в ход кулаки. – Может, за тобой и твоей перепиской следят болтуны-демократы из конгресса? – Он наклонился вперед и сцепил пальцы, острые локти до боли уперлись в колени.
– Скорее всего наши молодчики-экстремисты, если какой-то выживший из ума дурак проболтался дома, что я намерен самым серьезным образом противостоять американцам в Цамебском бассейне, а для этого предпринимаю меры к приобретению приличных средств, – со скорбью в глазах покаялся перед сыном Отто. Карл тихонько присвистнул, вскинул светлые брови и с укоризной покачал головой – не ожидал, дескать, я от тебя такого…
– Знаю, знаю, что лишнего сболтнул. И сам не пойму, что за черти дернули меня за язык, и слово вылетело, словно воздух из баллона, едва крутнули вентиль на открытие… Но ведь были только свои! Никого из посторонних и молодых, кто не нюхал пороха!
Карл снова, теперь с удивлением – неужели отец этого не понимает? – сказал со злостью, какой Отто от него и не ожидал:
– Отец, у этих «своих», кроме общей нашей цели загнать нигеров в лагеря за колючую проволоку, есть еще и свои личные и далеко не бескорыстные цели! А для этого они не постесняются ближнему подставить ногу, а то и пулю влепить в затылок! А что, если об этом узнали те, кто собирается в партизанские шайки? Для них такой шанс получить сокровища был бы не так уж лишним для закупки оружия в той же Анголе. Что тогда будем делать? Они одиночками не действуют!
– Исключено! «Только для белых!» Черномазый попадет в город из своего пригорода на работу в автобусе с особой отметкой. Если будет шляться по улицам без дела – живо сцапают и сошлют на принудительные подземные работы. Это может быть только белый, только свой сел нам на хвост и следит, что мы будем предпринимать для розыска сокровищ… Если приметишь чью-нибудь рожу более двух раз перед собой, тут же дай знать. Разберемся, что ему нужно да и привяжем к ногам чугунный колосник…
– Хорошо, отец, – ответил Карл, похрустывая суставами стиснутых рук. – Надеюсь, в той телеграмме ты ничего страшного Цандеру не сообщил, за что они могли бы зацепиться, узнать о твоих планах?
– Да не-ет, – после минутного колебания, вспомнив текст, ответил Отто. – Только день выезда на «Британии». – Он резко поднялся на ноги, прошел по комнате от окна к двери, закинув руки за спину. – Но и это уже не мало для тех, кто уцепился за наш хвост. – Об Амрите он решил сыну ничего не говорить, знал, что Карл хотя и относился к младшему брату несколько высокомерно, но по-своему любил его.
Минут через двадцать Вальтер с пачкой вечерних газет поднялся в номер. Отец и брат стояли на балконе и любовались удивительными красками неба: нежно-розовыми оттенками вверху, над головами, и темно-синими над дальним горизонтом океана.
Вошел Али, с ним официант из ресторана.
– Ужин готов, господин сенатор, – поклонился Али, стараясь не смотреть хозяину в глаза.
– Хорошо, Али, накрывайте стол. И себе возьми поужинать. В ресторан тебя наверняка не пустят за стол… одного, без нас. Там только белых обслуживают, – снова посмотрел на бескрайний отходящий ко сну океан, добавил с мальчишеским задором. – Хотел бы я теперь посидеть за одним столом и послушать за бутылочкой вина самые надежные и, как утверждали древние греки, верные предсказания старца Нерея.
Что бы он мог сказать нам в напутствие, а?
Вальтер не выдержал и посмеялся:
– И с его дочками не худо было бы пообщаться, не так ли, отец? Как знать, как знать, может, и придется… Мир велик, и дороги наши известны только Господу.
Глава 2. Перстень с ядом
К белому трапу «Британии» Отто Дункель рассчитывал прибыть последним, чтобы исключить возможность следящим за ним «типам» узнать, куда он направляется дальше. Ведь из Порт-Элизабета можно было уехать поездом до Кейптауна и оттуда во все концы земного шара. Можно было сесть на пароход внутренней линии и подняться на север в портовый город Ист-Лондон или еще дальше, в Дурбан… Конечно, если эти ищейки не владеют именно его копией телеграммы к Цандеру, тогда поспешат за ним следом на этот пароход, идущий в Мельбурн.