За золотым призраком
Шрифт:
Али молча пожал плечами, и это при его невозмутимом выражении лица можно было истолковать двояко – и как не желание раскрывать тайну господина, и как элементарную неосведомленность слуги.
– А куда вообще думает ехать господин Дункель? – снова полюбопытствовал господин Колли, как мысленно окрестил его Али. – У меня нет достойных попутчиков, и я охотно бы просил господина Дункеля разделить со мной свои путевые заботы. Так куда же…
– Извините, господин… – только и сказал на это Али, а глазами и мимикой напомнил, что не со слугой ему надо говорить на эту тему.
– Да-да, любезный, конечно, я дождусь
Али откланялся и поспешил по лестнице вверх, от волнения позабыв про лифт, открыл дверь и… едва не вскрикнул – перед ним стоял сам Отто Дункель! Али знал, что хозяин был в городе, и довольно долго, но выглядел так, будто только что вернулся из бассейна: лицо свежее, умытое, а волосы слегка влажные и аккуратно зачесанные назад. У ног на коврике стоит небольшой светло-коричневый саквояж – его раньше у хозяина не было.
– Что с тобой, Али? – строго насупив брови и каким-то настороженным тоном спросил Дункель, видя, что слуга усиленно пытается справиться со своим испуганным лицом. – Где ты был только что?
– Выходил молодым господам купить свежие вечерние газеты, но их еще не привезли, – соврал Али и, кажется, весьма удачно. О господине в темных очках и с волнистой челкой на низком лбу, что еще больше делало его похожим на колли, благоразумно решил не говорить – пусть сами разбираются между собой, у него и своих забот предостаточно.
– Распорядись об ужине. Пусть подадут в номер. – Видимо, удовлетворенный разъяснением Али, Отто Дункель поднял саквояж и ушел в комнату к сыновьям, плотно прикрыв за собой дверь.
«Когда же и как он вернулся? – недоумевал Али, осторожно ступая по доскам и прислушиваясь к доносившимся словам за перегородкой, но о чем говорили – не понять. Опустился на диван у окна, охватил голову руками. – Ведь я постоянно смотрел через стеклянную дверь и через большое окно в сторону главного входа. Наверно, когда подавал бланк в окошечко… Но тогда почему его не видел господин в очках? – поразился Али и с ужасом посмотрел на стену, за которой находился Дункель, словно боялся увидеть на ней отпечаток всевидящего глаза хозяина. – Этот Колли сказал, что был в кресле напротив двери с раннего утра! Он не видел ни уходящего Дункеля, не видел его и входящим!
– Всесильный Кришна! Неужели мой хозяин – оборотень? – прошептал на своем тамильском наречии обескураженный, сбитый с толку Али. – Ничего-о, понемножку разберемся, что к чему… Главное, чтобы Усман успел увезти Амриту к себе, пока этот Бульдог Цандер не натворил бед! – Али встал с дивана, огладил руками лицо, помянул всевышнего Кришну. – Хотел бы и я восплясать на спине этого Бульдога, как плясал Кришна на стоглавом змее Калийи! Возьми себя в руки, Али, сын и внук достойных кшатриев, и жди терпеливо своего часа!
Спускаясь со своего этажа, Али снова вспомнил немца с усиками и в темных очках.
– Интересно было бы посмотреть, а тем более подслушать их разговор, когда этот Колли поднимется в номер к Дункелю. О чем будут беседовать? Кто он и откуда? И, главное, зачем ему надо знать, куда именно собрался путешествовать мой хозяин?
Но господина в очках в полупустом фойе он, удивившись, больше не увидел.
Возвратившись в номер, Отто сразу же прошел в свою комнату. На громкий вопрос Карла: «Отец, это ты?» – ответил
– Фу-у, ну и жара здесь у них! – пробормотал он, потянулся рукой к пузатому сифону, расписанному зубастыми китайскими драконами, налил газированной воды, выпил одним глотком. Из кармана пиджака, повешенного рядом на спинке стула, достал платок, утер лицо, которое почти мгновенно вспотело после газированной воды. Потом провел платком по влажным волосам – отсырели под париком.
«Интересно, кто же установил такую пристальную слежку за мной? И что замышляют? Неужели в моей кильватерной струе идет целая пиратская эскадра? Устранять меня именно сейчас им нет никакого резона. Как политическая фигура я пока еще не велик и меня легко можно заменить другим сенатором… Выходит, о чем-то пронюхали или только догадываются? Тогда до конечной гавани не тронут, а будут только неприметно конвоировать. Это даст мне время для маневра и подготовки контратаки».
О том, что за ним уже ведется самая пристальная слежка, почти профессиональная, Отто убедился довольно твердо. Допустив оплошность перед выходом в город, он решил исправить ее по возвращении в гостиницу. Сопровождаемый удивленным молчаливым взглядом швейцара – что-то такого посетителя в своей гостинице он не помнит! – он вошел и внимательно, словно чужую гавань в перископ, осмотрел фойе, увидел у стойки администратора трех приезжих, которые копались в карманах, доставая документы для оформления временного проживания. В креслах сидели еще двое, должно, в ожидании своей очереди: тучный англосакс в клетчатых брюках и в клетчатом светло-зеленом пиджаке, а рядом с ним худой и высокий господин в темных очках и с газетой «Френд». У его ног стоял чемодан. Костюм и ботинки были любимого Дункелем темно-коричневого цвета.
Помахивая купленным в городе саквояжем, Отто прохромал в почтовый зал, взял один бланк и присел к столу, за которым накануне писал телеграмму Цандеру. Нацарапав несколько бессвязных слов с «липовым» адресом в Кейптауне, он скомкал бланк, кинул в корзину, до половины заполненную рваными бланками. Тут же наклонился, словно спохватившись, что сделал не так, и выбрал из корзины четыре скомканных, но не разорванных бланка.
– Ну вот, а то расписался, старый осел, – проворчал сам на себя, разворачивая стандартные светло-серые листки. – Это не тот. И это не мой черновик. Наверно, этот… Нет, чьи-то малограмотные каракули. Адрес полностью не написан, но начинается с Виндхука! Стало быть, «земляк» тут сидел, посылал телеграмму, или… Посмотрим последний экземпляр отбракованной продукции.
Отто, сдерживая начавшееся сердцебиение, поспешно развернул – нет! Это писалось адресату в Дурбан! Он еще раз запустил руку в корзину, прощупал шуршащие бумажки – больше скомканных бланков не было!
Холодный пот выступил под париком. Стало ясно – корзину прислуга еще не убирала, стало быть, кто-то, едва он оставил гостиницу, побывал здесь, для вида нацарапал на бланке, не вдаваясь в последствия, адрес в Виндхуке, и добыл из корзины его черновик телеграммы Цандеру! И знает теперь время отбытия, знает, куда он поедет – в субботу из Порт-Элизабета отходит, к несчастью, только «Британия».