Забытые-3: Хранители перемен
Шрифт:
Думала, он ледяной горкой воспользуется, а знающий догнал меня знакомым по Лоскутному ветерком – чем-то средним между полётом на крыльях и моментальным перемещением безлетных.
Дядь, а у нас точно кроме паутины дорог ничего нет? А то я чувствую себя слегка… ущербно.
– Ты просто не всё знаешь о паутине, – загадочно отозвался дядя Смел. – И постоянно шевелиться полезно для здоровья. Для умственного особенно – на ходу можно многое обдумать.
Я насмешливо фыркнула – и согласилась. Да, полезно. Пару вёрст прошагаешь – пару проблем решишь. Да ещё и пару древних
Зим сиял и искрил, как свежий снег под ярким солнцем. Я едва удержалась от естественного напоминания: то, что его не было здесь, – ещё не повод для радости. Но удержалась. В последнее время мы так мало радуемся, что каждый повод, пусть и сомнительный, важен и нужен. Да и сам, поди, понимает, не дурак.
– Цветы, – я указала на итог солнечных чар, – видишь? Это поисковые чары. Они находят пепел погибшей искры и поднимают его из земли даже спустя столетия.
– А что он даёт? – любопытственно прищурился Зим.
– К сожалению, мало, – ответил дядя Смел. – Имя, возраст, внешность, принадлежность к определённой семье. Но нам другое важно – причина смерти. Это тоже на пепле отпечатывается.
Цветы наконец заискрили в сотне шагов от нас. И врата снова удивили – нетронутые, ни единой царапинки, ни пятнышка копоти. Точно в миг беды они находились не здесь – не в Алом.
А кстати… Это мысль. Это надо проверить. Шамир же полон чудес – до краёв и через край. А уж во времена создания древних городов то, что мы сейчас полагаем чудом, использовалось в быту как самые обычные чары.
– Верна, ты нас из кармана вытащи, – попросила Светла. – И к цветам поближе положи. А сама отойди.
Я послушалась. Цветы накрыло густой солнечной паутиной. Зим любопытственно вытянул шею, но, конечно, ничего рассмотреть не смог и разочарованно фыркнул. А я снова изучила врата и посмотрела на Шамира.
– Они куда-то ведут, да? – уточнила шёпотом. – И нам туда надо?..
В льдистых глазах птицы сверкнула улыбка. А после она взмахнула крыльями и исчезла, лишь осел обратно на стену растревоженный снег.
Знающий уловил суть и не поленился, сбросив рядом со мной сумки, обежать стену с вратами.
– Никуда они не ведут, – сообщил он громко из-за стены. – И ничего тут нет, даже развалин.
Я улыбнулась. Тут – нет, а там – есть. Правда, что это было за «там», я понимала смутно, но ощущала верность вывода. Врата кое-куда ведут. И нам надо туда сходить.
Когда Зим вернулся, у меня уже появилась догадка, основанная на изучении окрестностей и их особенностей. Я достала из сумки карту, расстелила её на сумках и довольно хмыкнула. Нет, не зря я в своё время её выпросила у чародела Смешена… На этой стороне врат – там, где находились мы, цветы и прежде шумел Алый, – обозначалось расплывчатое пятно. Словно врата, одни, без стены, отбрасывали немалую тень.
– Тень! – сообразил и знающий, бросив на карту цепкий взгляд. – Как я раньше-то не заметил… Здесь нет теней, Верн, хотя солнце вовсю светит. Ни от стен,
– Да, – кивнула я, обводя тёмную область на карте, – они все… тут.
– Не понимаю… – проворчал Зим, оглядываясь.
– Думаю, это тайная кладовая, – я запомнила очертания теневого пятна и сложила карту. – Мы забыли об этих чарах, а вот в старые времена они были очень развиты. Паутина дорог, например. Это же особое пространство, которое помогает срезать путь. И здесь, – я хлопнула ладонью по снегу, – тоже есть особое пространство. И оно прячет в тенях нечто важное.
– Снег о нём смолчал, – заметил знающий.
– Значит, оно было создано до, – я убрала карту в сумку и стянула завязки. – До уничтожения города. До Забытых. И, может, до Алого. Древняя кладовая старой крови. Подозреваю, не наша – не искрящих.
– А ключ – всё то же солнце? – предположил Зим, задумчиво щурясь то на алые врата, то на небо. – Теневые дороги паутины же получаются от солнца, так?
– Солнце Шамира – ключ вообще ко всему, – напомнила я. – К жизни, к чарам и, само собой, к тайнам.
– Сможешь взломать чужую кладовую?
– Солнце – ключ ко всему, – повторила я, встав.
Наставители ещё не закончили. Да что они там ищут, если более-менее всё понятно?.. Разве что пепел убийцы как следует поворошить, чтобы точно знать, откуда он такой взялся…
Я осталась ждать у сумок, а Зим по своей привычке отправился бродить по развалинам. Я понаблюдала за тем, как он то из одного окна высунется, то из другого, но больше от нечего делать. Наши спутники, обшарив останки города, ничего интересного не обнаружили и заслуженно отдыхали. Вёртка – на своём месте, Вьюж – на стене рядом с вратами, сложив совиные крылья.
Забавный у нашего безлетного всё-таки облик… Интересно, зачем он смешал в себе столько всего разного? Что-то от птицы, что-то от зверя, а игольчатый гребень – от пустынной ящерицы.
– Говорящий, – громко и зло сообщил дядя Смел.
Я от неожиданности едва не подпрыгнула:
– То есть?..
Цветы до сих пор скрывали чары наставителей, но раз дядя заговорил, то они закончили.
– Интересно, как они в прежние времена умели себя заговаривать, – отметила Светла. – Никого в свою жизнь не пускали. Закрывались со всех сторон чарами и прятались за ними, как за десятью городскими стенами и под двадцатью крышами. Вся жизнь – сплошь тьма. И мы её так светом и не пробили.
– Но зато узнали об этом забытом умении говорящих, – дядя шумно вздохнул. – Ну и о том, кто этот грязный паскудник. Убийца. Я-то думал, пишущий. А вот нет. Но имечко-то – оцени, племяша, – Ближен! А?
– Ну, для Забытых он таковым и стал, – заметила я, наблюдая, как чары наставителей осыпаются золотой пылью и впитываются в снег. И гаснут цветы. И куколка неловко вертит головой. – Можно попросить Нему проследить за его потомками. У нас один говорящий точно ненайденный – тот, который создавал и смущал «недо-», направляя их путём Забытых. Найти бы заразу. Вдруг он этого, Ближена, потомок? Или хоть какой-нибудь родственник?