Забытый легион
Шрифт:
Взявшись за пряжку ремня, Фабиола обнаружила, что расстегнуть ее не так-то просто. Она заторопилась было, но тут же вспомнила еще один совет Помпеи — о том, что нужно быть подчеркнуто скромной. Вскоре ремень поддался ее усилиям, и она положила его на пол. Затем Фабиола сняла с Брута тунику и легонько подтолкнула его назад; он повиновался, почти упал навзничь на ложе и так и лежал неподвижно, наслаждаясь.
Девушка опустилась на колени и стала расстегивать кожаные ремешки его калиг. Подошвы сандалий были утыканы Металлическими шипами, и то, что Брут носил форменную солдатскую обувь, говорило, что воином он стал по своей воле.
— Ты служишь в войске, господин?
— Я трибун легионов Цезаря, — гордо ответил Брут. — Приехал в отпуск из Галлии. Два месяца, лучше, чем ничего. — Он потер глаза ладонью. — Как же хорошо вернуться к цивилизации.
Фабиола присела на ложе и принялась поглаживать мужчину от шеи до ступней, потом стала разминать ему мышцы, и он вздохнул от удовольствия.
— Закрой глаза, господин. Отдохни.
Брут подчинился — с видимым удовольствием.
Она изменила темп движений, теперь ее руки очень медленно двигались вкруговую по его груди, животу и основаниям бедер. Помпея наставляла ее, что это важнейшая часть подготовительного этапа. Через некоторое время руки Фабиолы оказались возле лициума, набедренной повязки, которую носил каждый аристократ. Теперь ее пальцы при каждом движении проникали под ее края. Ее действия возымели успех, и очень скоро возбуждение Брута стало отчетливо видно сквозь лициум. Когда же Фабиола стала уделять больше внимания его отвердевшему члену, офицер застонал от удовольствия. Но юная проститутка не позволила себе заспешить. И вот уже Брут подергивался всем телом, а с его губ срывались невнятные возгласы.
Вскоре набедренная повязка оказалась не в состоянии скрыть эрекцию. Фабиола, работая одной рукой, внимательно следила за Брутом. Он лежал с закрытыми глазами, но, судя по непроизвольным движениям тела, все шло по плану. И, сосредоточив мысли на воспоминаниях о том, что советовала ей Помпея, а не на своих действиях, Фабиола взяла его плоть в рот.
Эту процедуру она тоже тянула сколько могла — именно этому учила ее рыжая. Через некоторое время Брут схватил голову Фабиолы обеими руками и, удерживая ее на месте, сам задергался в пароксизме экстаза.
Почти сразу после этого Брут забылся крепким сном, а Фабиола лежала рядом и смотрела, как вздымалась и опускалась его грудь. Офицер был по-своему красив. А Фабиола радовалась тому, что ей не достался уродливый толстяк вроде Гемелла. В этом случае она, наверно, испытала бы те же страдания, которые приходилось терпеть ее матери. Ей также было приятно, что Брут близок к Юлию Цезарю. Как и все римляне, Фабиола знала о честолюбивом бывшем консуле, который отправился походом в Галлию, чтобы добыть для республики новые земли, а для себя — славу. Сделать Брута своим постоянным посетителем было бы отличным началом.
Проснувшись после короткого сна, Брут обнаружил, что Фабиола смотрит на него.
— Девушка, мне очень понравилось.
— Я рада, господин. — Она погладила его по груди.
— У меня шесть с лишним месяцев не было женщины. — Брут подтолкнул ее ладонь ниже. — Почему бы тебе не раздеться?
Преодолевая смущение, Фабиола повиновалась. К ее изумлению, Брут привлек ее к себе на ложе и принялся ласкать, а когда вскоре он вошел в нее, то сделал это мягко и осторожно; на такое она вовсе не рассчитывала. Она испытала острую, но вполне терпимую боль, которая быстро прошла. Держать на себе нетерпеливо дергавшегося Брута оказалось совсем не тяжело. Фабиола громко застонала и обхватила мужчину ногами, крепко прижав его ягодицы пятками.
Достигнув пика наслаждения, Брут вскрикнул в экстазе. А потом обмяк всем телом и долго лежал в объятиях Фабиолы с довольной улыбкой на лице.
Она тоже не двигалась, продолжая обнимать своего первого мужчину, похитителя ее девственности. На покрывале под нею расплылось пятно крови, неоспоримое подтверждение случившегося. Конечно же, Фабиола знала, что повлечет за собой жизнь в Лупанарии, но она и вообразить себе не могла, что такое соитие с мужчиной на самом деле. Хорошо, что ожидание закончилось.
Потом она проводила Брута в баню. Там Фабиола, как заботливая рабыня, мыла его, массировала и умащивала благовонным маслом. Когда же она облачила офицера в свежую тунику, они вернулись в спальню.
Там она вновь пробудила в Бруте желание, и он взял ее второй раз.
— Клянусь всеми богами, ты ненасытна!
— Господин, это ты возбудил во мне страсть.
— Ну и врешь же ты! — ответил Брут, одеваясь, и потрепал ее по щеке. — Но все равно приятно это слышать. А еще приятнее видеть твою красоту. Галльские шлюхи либо ведьмы, либо изуродованы болезнями.
— Оставайся в Риме, господин, — отозвалась Фабиола, затрепетав ресницами. — И навещай меня каждый день.
— Хорошо бы, — улыбнулся Брут. — Но я не могу себе этого позволить! Буду приходить к тебе, когда получится. Скажи-ка еще раз, как твое имя?
— Фабиола, господин.
Брут извлек из кошеля золотую монету и положил на стол.
— Это тебе. И пусть старая сквалыга не тянет к ней лапу.
Фабиола схватила золотой и стиснула в кулаке.
— Я буду ждать.
Брут поднял руку, погладил одну из маленьких грудок Фабиолы и вышел.
Через несколько мгновений Йовина уже рассматривала окровавленное покрывало. Скорость ее появления заставила Фабиолу предположить, что она караулила под дверью. Госпожа удовлетворенно потирала руки.
— Брут вышел с очень довольным видом! Даже сказал, что не зря потратил деньги. Молодчина, дитя.
— Вы с Помпеей хорошо объяснили мне, что делать.
— Объяснения — это одно, а сделать самой — совсем другое, — ответила Йовина. — Ублажай всех посетителей не хуже, чем Брута, и ты далеко пойдешь.
Фабиола кивнула. Она не могла выбирать посетителей, которым продавала ее хозяйка, но твердо решила извлечь из своего положения все возможные выгоды. Став лучшей проституткой Лупанария, она получит определенную власть и влияние. Она не намеревалась оставаться всего лишь одной из многочисленных шлюх в борделе. У нее были грандиозные планы, и единственный способ их осуществления она видела в том, чтобы добиться влияния на мужчин. Прежде всего следовало освободить мать из-под власти Гемелла, хотя это могло оказаться непростым делом. Стоит купцу узнать, что к этому причастна дочь Вельвинны, как он наотрез откажется продавать ее. А вот если уговорить одного из посетителей купить немолодую рабыню, чтобы порадовать Фабиолу… А ведь еще был Ромул, проданный в гладиаторы — на верную смерть. Нужно было изыскать возможность спасти его, пока он не изувечен.