Забытый легион
Шрифт:
Но Тарквиний ни разу не попытался узнать, что же так напугало Олиния в тот достопамятный день в пещере.
Хотя об этом можно было догадаться.
Над головой промчалась стайка скворцов, и Тарквиний, сощурив глаза, поспешил пересчитать птичек.
«Близится опасность. Весной».
Тарквиний немного выждал, молча подсчитывая удары своего сердца, чтобы прикинуть, с какой скоростью дуют ветры в вышине. Надвигалась громада темных облаков, обещавших сильный дождь.
«Она придет из-за великой реки. Из Германии. И Цезарь должен будет нанести удар, чтобы показать, что злоумышляющие против Рима никогда не остаются безнаказанными».
Далеко на севере младший из членов триумвирата двигался вперед, оставляя за собой яркий огненный след. Преисполненный решимости затмить и Красса, и Помпея, Юлий Цезарь громил племена галлов и белгов, принимая меры для того, чтобы известия о его выдающихся победах как можно скорее и регулярно достигали слуха граждан Рима. Было ясно, что он и впредь не намерен почивать на лаврах.
Убедившись, что разглядел в небе все, что мог, Тарквиний склонил голову и принялся изучать печень. Увиденное нисколько не удивило его. Все было знакомо — он видел одно и то же уже несколько месяцев. Знаков, указывавших на присутствие в Риме Целия, не имелось; угрюмому владельцу гостиницы, в которой он ютился в комнатушке на верхнем этаже, предстояло вскоре умереть от пищевого отравления; из-за плохого урожая его любимое вино резко подорожает.
Желчный пузырь оказался сдутым против обычного, и Тарквиний ткнул его пальцем, чтобы убедиться, что это не какой-то знак. Нахмурился, присмотрелся. Что-то там было… какой-то купец…
— Сколько возьмешь за гадание?
Тарквиний удивленно вскинул голову и увидел низкорослого толстяка в дорогой, хотя и заляпанной грязью тунике. Средних лет, краснолицый, с губами, постоянно искривленными в презрительной ухмылке. В одной руке он держал за связанные ноги упитанную курицу, а в другой небольшую амфору. Как и у любого гражданина Рима, которому было что защищать, на перекинутом через плечо ремне у незнакомца висел нож.
Тарквиний ответил не сразу. После встречи с Галло он старался избегать общения с людьми. Не совершил ли он ошибки, убив сегодня ягненка? Он бросил на печень еще один быстрый взгляд.
Нет.
Он успокоился.
— Почему ты не обращаешься к ним? — Тарквиний указал на многочисленных прорицателей, толпившихся вокруг.
— Они все гнусные лжецы, — презрительно хмыкнув, сказал толстяк.
— А я, думаешь, нет?
— Я за тобой наблюдал. Ты не зазываешь к себе. И еще, — он указал пальцем на печень ягненка, — ты гадал для себя. Выходит, знаешь, что к чему.
— Я редко гадаю для посторонних.
— Служишь какой-нибудь сволочи из патрициев? — сердито бросил толстяк и, плюнув под ноги, повернулся, чтобы уйти.
— Погоди, — вдруг сказал Тарквиний ему в спину. — Ты купец?
— Возможно. Тебе-то что?
— Пять золотых, — сказал Тарквиний тоном, сразу исключавшим всякую возможность торговли.
Купец даже заморгал. Эта сумма намного превышала обычную плату за услуги авгура, но он без спору запустил руку в потертый кошель.
— Держи, — сказал он, протягивая на ладони пять золотых монет. — И не вздумай попытаться одурачить меня.
Этруск взял деньги и осторожно забрал у толстяка курицу. Та взглянула на него круглым глазом. Откуда ей было знать, что ее ожидает скорая смерть.
— Сколько тебе лет? — спросил Тарквиний.
— Сорок один.
— И живешь ты?..
— На Авентине.
Тарквиний поджал губы.
— Имя?
— Гемелл. Порций Гемелл.
— Зачем ты пришел?
Толстяк фыркнул:
— А ты как думаешь? Конечно, чтобы узнать, что готовит мне треклятое будущее.
Тарквиний повернулся, немного отодвинувшись от мертвого ягненка. Придерживая курицу на камне, он негромко произнес благодарственную молитву, обращенную к Юпитеру. Затем перерезал птице горло и некоторое время сидел неподвижно, глядя, как, разбегаясь по мелким трещинам каменной плиты, вытекает кровь. А вытекала она на запад, в ту сторону, где обитают злокозненные духи. Начало вышло не слишком хорошим.
— Ну?
Не ответив ни слова, гаруспик взрезал птице живот и выложил внутренности перед собой.
Стиснув зубы, Гемелл молча наблюдал за происходившим.
Тарквиний беззвучно шевелил губами, считывая открывавшиеся ему знаки. Не удивительно, что купцу понадобился совет. Он глубоко вздохнул и начал:
— Вижу, у тебя трудности в делах. Денежные осложнения.
Гемелла его слова не удивили.
— Продолжай.
— Но по поводу своего главного кредитора можешь не переживать.
— Из-за Красса? — резко переспросил купец. — Почему?
— Он получит новую должность на Востоке, — объяснил Тарквиний. — И уже не вернется сюда.
— Ты уверен?
Тарквиний кивнул.
— Мерзавец помрет в Сирии! — выкрикнул Гемелл, не в силах сдержать радость. Услышав эти слова, несколько человек сразу обернулись к нему. Все хорошо знали, как страстно Красс добивался должности проконсула самой восточной из римских провинций.
— Я сказал вовсе не это, — мягко поправил этруск. — Я сказал, что Красс уже не вернется в Рим.
«А свой конец этот надутый болван найдет в Парфии, — мысленно добавил он. — И случится это на моих глазах».
— Что ж, отлично. — Гемелл широко улыбнулся. — Что еще?
Тарквиний всмотрелся в куриную печень.
— Движущаяся вода. Волны? Да, морская буря, — твердо сказал он.
Улыбка купца сменилась растерянностью.
— Корабли, полные зверей…
Гемелл замер.
Гаруспик помолчал, изучая струйки крови, текущие по каменным плиткам.