Забытый - Москва
Шрифт:
– Не помню сего, сыне.
– Было так. Взял меня отец с собой в Орден. И сразу, с порога налетел я там на ссору с рыцарем, да такую, что вдрызг, до поединка дошло. И хотя жизнь я себе кое-как сохранил, зато дипломатия наша - вся насмарку, потому что Олгерд всю ставку делал как раз на того рыцаря, которого я ухлопал. А уж как сразу не заладится, так и будет потом ехать вкривь и вкось, будь ты хоть семи пядей... Или ты по-иному считаешь, отче?
Митрополит пожевал губами:
– Нет, сыне, и я к тому же склоняюсь, - и хитровато прищурился, - а в воинских делах у тебя, значит, сразу гладко пошло?
– Тьфу-тьфу-тьфу!
Митрополит тяжело вздохнул:
– Ну что ж, сыне, исполать тебе в деяниях твоих. Только воевод лихих у нас много.
– Воевод-то, может, и много, да кого им водить... Посмотрел я на ваших воев, что-то не глянулись они мне, не в обиду будет сказано.
– Не след мне, конечно, военные дела обсуждать, но чем тебе наши вои не понравились?
– Беспечны не в меру, это что сразу в глаза бросается. И умеют мало.
– Ну что ж, - в голосе Алексия послышалось удовлетворение, - вот это князю и внуши. Чтобы не обольщался.
– Обязательно внушу.
– А что еще?
– А еще, отче, самое главное. Вижу, весь город погорел. Часто, наверное, так бывает?
– Да как сухое лето, так и... Хотя такой беды страшной, как ныне, ни разу не случалось.
– А почему же стены-то деревянные?! Налети враг, так подожгут ваши стены, и что?! Ни один уважающий себя город ни в Литве, ни в Польше, тем более у немцев, не мыслит себя без мощной каменной крепости. А вы? Как же вы? Всей Русью командуете, ярлык у вас... А наскочит на Москву кто-нибудь нечаянно - я так понимаю: по лесам разбежитесь?
Алексий, как Дмитрию показалось - смущенно, покрутил головой:
– Не ты первый говоришь это, сыне. И понимаем мы значение каменных стен. Только возможности наши... Все не наскребем никак средств на такое великое дело.
– Не знаю, отец Алексий. Москва со всей Руси дань берет. Неужто все в Орду отвозите? Неужто себе ничего не остается? Какой тогда прок в самом сборе дани?
– Остается, но и трат неотложных множество.
– Ой ли? Такое ли множество? Не мудрят ли и пред тобой твои многомудрые бояре? Увидел я, какие у них подворья вырастают, не чета и митрополичьим. Но если даже и так, каменные стены - самая первейшая забота, самая неотложная!
– Первейшая забота, сыне, не допустить никого до этих стен, - вздохнул Алексий, а внутри забеспокоился: "Круто паренек забирает. У него давно, видать, все по полочкам разложено, четкая программа просматривается. Но программа-то - на войну! Это жаль. Не союзник он мне в воспитании князя. Значит, от князя его отодвинуть... И тоже жаль! Ведь верно все говорит. И боярскую корысть сразу углядел. Верно, хапают бояре московские, даже Божьего гнева не боятся... А на счет крепости вовсе - что возразить? Тем более, стены не нападают, стены защищают", - и попытался отбиться последним аргументом:
– А ты не предвидишь, что будет, когда татары увидят каменные стены Москвы?
– Что ж тут предвидеть? Кто ж такому обрадуется? Но ведь когда-то придется начинать! Неужели вы мыслите и дальше надеяться на дипломатию и деньги? Надеетесь хитрить и откупаться? Хитрость и подкуп - удел слабого. Но нельзя управлять всей Русью, пользуясь методами слабого. Не так ли? А с татарами... На то и многомудрые бояре у тебя, отче, чтобы татар тех же заболтать, сгладить впечатление от каменных стен.
– Да, сыне, да... Тем более, что вопрос со стенами давно над нами висит. И все же... Стены - от татар. Своих мы и так одолеем.
– Что ж, вам видней. Но разве, кроме татар, нет у вас соседей? Тот же Олгерд, дядюшка мой? Регулярно налетает. То на Плесков, то на Новгород, а то и совсем близко - на Смоленск, даже на Ржеву вашу. И Смоленск, практически, уже с ним заодно. А ну как уговорятся меж собой, да вместе и нагрянут! Ярлык на всю Русь в лесу прятать придется. Что же это за хозяин Руси?
Алексий начал сердиться - Дмитрий бил в самое больное место.
– Не потянет пока Олгерд. У него Орден на плечах.
– Верно, не потянет. Но пока. А согласись Олгерд Литву в католичество крестить? Я его знаю, ему ведь совершенно наплевать, как креститься, справа налево или наоборот. Тогда он может и вместе с рыцарями сюда прогуляться.
Алексий машинально перекрестился, а Дмитрий улыбнулся:
– Ну, это, может, и не получится. А если получится, то не вдруг. То есть время, чтобы подготовиться, будет. Но не так уж его много.
– Сыне, неприятные вещи ты говоришь, но игнорировать их, что под одеялом от чертей прятаться. Понял, куда ты клонишь, и вижу теперь устремления твои и место на Москве. Коли соберемся каменные стены ставить первым пойдешь? Так?
– Так, отче, и денег сколько смогу дам. Только проку от меня, пожалуй, немного будет. Тут строители хорошие нужны, да люди, знающие в крепостях толк, - Дмитрий вдруг вспомнил про Иоганна, - есть у меня, правда, один человек, много пользы принести может. А сам я...
– А сам ты недоволен войском нашим. И хочешь его улучшить. Так?
– Вот это в самую точку, отче! Войско надо настоящее ладить. И тут я, может, пригожусь.
– Исполать тебе, сыне, исполать... Только повторяю: не вздумай князя преждевременно увлечь. Войско нам нужно пока лишь, чтобы своим, русским, пальцем грозить. Князь должен понять, что на татар замахиваться нальзя. И из этого исходить в своей политике.
– Отче, я пальцем грозить не умею. И мне политику не делать.
– Вот именно, что не делать! То есть делать, но не тебе. Так ты смотри, тому, кто делает, ножку не подставь, - и посмотрел своим строгим и одновременно ласковым взором прямо в глаза: - Понял ли?!
Дмитрий засмеялся:
– Понял тебя, отче. Хорошо!
Улыбнулся и Алексий:
– Что хорошо?
– Когда все понятно. Когда не крутят, не темнят, а прямо, без хитростей всяких, уловок... Не привык я. Хорошо!
– Ну и слава Богу! Ступай с миром.
Дмитрий ушел, а митрополит, заглядевшись ему в след, крепко задумался. "Парень хорош, остер! Но своенравен и самоуверен. Такой много пользы принести может. Если куда надо бить станет. Если же нет, таких дров наломает! В общем, еще одна головная боль. Князь молод, податлив... И если б он только тебя слушал. А то подвернется вот такой, скажет: пойдем татар бить!
– и кинется мой князь, веревкой не удержишь. И схлопочет! Нет, этого от князя куда-нибудь подальше!.. А вот врезал бы он кому из соседей, коль в бою искусен! Хорошо бы! А то ведь действительно Москвы никто не боится. Денег ее боятся, татар, за спиной ее стоящих. Вот если б ее самое! Ну а если он врежет? Тогда уж мне точно князя в узде не удержать! Истинно, головная боль, да еще какая!"