Забытый - Москва
Шрифт:
И действительно, племянник митрополита Данила Феофаныч, боярин не только умнейший, но и простой, не заносистый, говоривший с князем терпеливо, подолгу, обронил однажды мысль, в которую Дмитрий вцепился как в спасение.
Речь зашла о том, что делать, когда перед тобой встает неразрешимая проблема, а решать ее тем не менее как-то надо. Как быть?
– А быть, князь-свет, очень просто. Надо либо вовсе ее не решать, подождать, пока она сама собой решится, либо найти человека, для которого эта проблема разрешима.
– Как-как?!!
–
Дмитрий аж головой затряс, как кот, у которого чешется в ухе:
– И ты думаешь, что такого человека можно отыскать?!
– Почти всегда. Только с одним условием...
– Каким?!!
– Он не должен знать, что проблема неразрешима.
– Вот тебе раз! Это как же?!
– Да ничего особенного в этом нет. Ты голову-то особенно не ломай, но иногда вспоминай. Тогда потихонечку разберешься и все поймешь. А у тебя что, такая проблема появилась?
Дмитрий смешался:
– Да нет пока... Хотя... Куда ни кинь, одни проблемы. И все одна другой страшней.
– Хорошо, что ты это осознаешь. Только слишком близко к сердцу не принимай, нельзя.
– Почему?!
– С ума сойдешь. Или помрешь нечаянно. От забот.
– Ну уж... Что ж, так на все рукой и махнуть?
– Не на все. Но и обо всем подряд заботиться не след. Ни головы, ни сердца не хватит. На прицеле держать - держи, а заботиться других заставляй. Сам же на главное нацеливайся.
– На что, на главное?
– Это уж ты сам решить должен. И того держаться.
– Хха! Такое с бухты-барахты, чай, не решить... Всем миром надо... Чтобы не влететь. А?
– Конечно не с кондачка. Но и не всем миром. Своя голова на плечах должна быть. Тем более, что важных проблем, самых-самых, перед тобой немного, и все они известны. Можно сказать, что проблема и вовсе одна: укрепить Москву, а с нею, под ее началом и всю Русь. Ведь так?
– Так!
– Весь вопрос - каким способом. Дед твой премудрый своих бил, нещадно бил, даже татар водил на них, не стыдился. Для чего? Чтобы подмять, заставить исполнять единую волю, на одну упряжку работать. Можно и по-иному. Не силой, а УБЕЖДЕНИЕМ. Авторитетом церкви, - она с тобой в том заодно, - просто к здравому смыслу взывать, заставить, наконец, понять, что надо вместе в одну сторону тянуть.
– А в какую сторону-то?
– Дмитрий глянул своим прстецки-веселым глазом, приоткрыл рот, ожидая...
– Известно в какую...
– Данило Феофаныч усмехнулся и замолчал.
– А может, ну их к черту?! Сколько отец Алексий их убеждает - а что толку? Дед Иван сколько их бил - а что выбил? И дядя Семен, и отец! Может, плюнуть на всех, да самому потихоньку в ту сторону? Хоть медленно, зато верно.
– Э-э-э, княже, вот тут ты не прав! Один тут ни черта не сделаешь, только пупок надорвешь. Если мы, конечно, об одном говорим...
– А о чем мы говорим?
– лицо у Дмитрия становилось все веселей.
–
Дмитрий залился счастливым смехом:
– Нет, не о другом. Но ведь это неразрешимая проблема! Как к ней подступимся? Пусть сама решается или человека будем искать?
– Сама она лет, может, через сто решится. Доживешь?
– И не подумаю!
– странно ответил Дмитрий, только своим каким-то мыслям.
* * *
Он нацелился "искать человека". И вдруг!..
И ждать-то долго не пришлось. Вскоре после получения Владимирского ярлыка, при чтении у митрополита очередного послания сестренки из Литвы он услышал то, чего не чаял услышать еще очень долго:
"...этим летом Великий князь Олгерд, а с ним наш волынский князь Любарт, и еще князья галицкие и подольские, и черниговские, Олгердовичи и Кориатовичи, ходили походом на татар. И разбили их в бльшой битве на Синей Воде и прогнали, а столицу их, Ябу-городок, захватили и разорили, и дошли до самого моря фряжского, и назад вернулись с победой и большой добычей..."
Дмитрия осыпало жаром: "Вот!! Вот так номер! Литва их уже бьет! А чем же мы хуже?!!"
"...В этом походе больше всех отличился мой муж, а твой тезка, Дмитрий. Так не я от гордости думаю, так говорит князь Любарт и иные многие воеводы. Потому что он устроивал войска на Синей Воде, а дальше командовал походом, потому что князь Олгерд после битвы возвратился в Вильну и пошел на Орден..."
"Еще чуднее! Зять! Любанькин муж!! Дак его скорей сюда надо переманивать!
– Дмитрий чувствовал, что вспотел, что лоб и щеки у него горят, и спохватился, - Нельзя Алексию показать!" Он проговорил бесцветным голосом:
– Кто-то уже татар бьет...
– Это их дело, - ледяным тоном осадил его Алексий.
"...все говорят, что муж мой больше всех послужил Великому князю, за что тот должен его щедро пожаловать. Только князь Великий Олгерд с пожалованиями не торопится, и мы своего удела до сих пор не имеем, а живем по-прежнему в Бобровке, под рукой князя Любарта. Мне это очень обидно, как сестре Великого князя Московского и жене князя и воеводы, столь сильно отличившегося. А как быть и куда податься, не придумаю, потому что в Литве всем распоряжается Олгерд, и без его разрешения..."
Дальше Дмитрий уже не слушал. "Господи! Услышал ты молитвы мои! Прямо как нарочно все! Все как надо. Значит, справедливы устремления мои! И угодны тебе, Господи! Благодарю тебя!"
По окончании чтения повисла длинная пауза, которую нарушил, опять бесцветным, скучным голосом, Великий князь:
– А ведь сестренку-то обижают.
– Похоже на то, - Алексий отвернулся, смотрел в окно.
– Это тоже их дело?
– Нет, это уже и наше дело.
– То-то!
– Ну и что ты хочешь сказать?