Забытый - Москва
Шрифт:
– Кто тебе это внушил?! Раз ты с татарами решил схватиться... мне один мудрый человек маленькому еще сказал: если решил биться с кем, иди до конца! Не оглядывайся и путей к отступлению не оставляй! Иначе проиграешь обязательно, погибнешь! Я в это сначала поверил, потом по жизни уверился, теперь тебе говорю, хочу, чтобы ты так думал и не погиб, когда дело дойдет... Так что - такие стены надо, чтобы и от татар!
Дмитрий смотрел озадаченно в пространство: "Вон как сразу замахнулся! И войско ему переделывай, и стены подавай, может, еще и... А как же ты хотел?! Ведь ждал, ждал многого, только не знал - чего. Теперь вот знаешь... Ну что ж, решаться, так сразу! Как в речку, головой вперед!"
Вот каков был новый московский князь! Долго раздумывать и рассусоливать не любил. Взглянул в лицо своему авторитетному тезке, но уже не озадаченно, а решительно:
– Денег не хватает! Черный бор? И так смердов не в меру потрошим, отвадить боюсь, приходить перестанут. Да и бояре враз заартачатся. Знаешь как! Все разобъяснят! Что это нельзя, то нельзя...
– Бояре у тебя богатенькие, смотрю...
– Не бедные. Только смотрит в глаза князю каждый жалобно, будто нищий на паперти. Прижимисты! Зато чиниться друг перед другом - медом не корми.
– Себе вон какие хоромы ладят.
– То себе!
– Вот с них и потянуть.
– Как?
– Чиниться, говоришь, любят?
– У-у-у!
– А ты их раззадорь.
– Как?!
– Доверь каждому, ну, тем, кто поважней, побогаче, конечно... Скажем, башню поставить в будущих стенах. Она ведь тогда и прозываться его именем будет. А вот чья лучше - поглядим. А?
– Как-как?!
– князь заерзал на скамье, перегнулся через стол, заглядывая Бобру в глаза.
– Каждому по башне, говоришь?! Это - да-а!! Это ты!.. Больше половины расходов с меня - долой! А они?! Знаешь, как они начнут! Только...
– взгляд его неожиданно потухает, и весь он как-то съеживается, - только как сказать? Попробуй вякни я в Думе, дядя Вася сразу! Встанет, прицыкнет на всех и скажет: рано, не время, или еще что... и все сразу язык в задницу. И все!
– Но ты же князь! Пора самому начинать командовать. Скажи, что решил строить, что для этого есть то-то и то-то. Скажи как о деле решенном! А предварительно поговори с теми, кто помоложе, кто в Думе за тебя встанет стеной. Ты же вон познакомил меня с ребятами: Михаил, Федор, еще, наверно, много. Пусть подначат твоего дядю Васю, чтобы тоже запыхтел.
– Его подначишь... Сомнет! А запыхтеть... Что значит "запыхтел"?
– Ну, если он начнет канючить, что денег мало, встанет, например, Миша твой и скажет: ладно, Василий Василич, коли денег у тебя маловато, без тебя обойдемся по бедности твоей, я вот сам у своего подворья башню поставлю, на свои. Вот так как-нибудь...
Князь смотрит восторженно, показывает большой палец:
– Во!!! Как я сам не допер?! Знаешь, как рассопятся! Идем к митрополиту!
– Зачем?
– Сейчас с ним все обсудим - и вперед!
– А он - одобрит?
– А почему нет? Сколько раз разговор этого касался, он только руками разводил: надо бы, да денег нет. А теперь!
– Думаешь, если бы он хотел, он сам тебе этого не подсказал?
– Не знаю!
– князь как на стену наскочил.
– Неужели думаешь - он против?!
– Кто его знает...
– Бобер пожал плечами, - может, и не против, но, кажется, и не в восторге. Я, когда с ним знакомился, намекнул насчет крепости. Он, мне показалось, - не очень. Так что, может, подождем? Исподволь. А то вдруг подумает, что я тебя настраиваю.
– Что значит - исподволь?
– В разговоре затронешь - как, мол? Пора ведь о каменных стенах думать. Если он согласится или даже не возразит, больше ему ничего не навязывай, а молодых настрой, подготовь и в Думе боярской бухни, что, мол, с благословения митрополита нашего (ведь без благословения кто посмеет?!)...
– Никто!
– ... так вот: с благословения! Мы, князь Великий Московский и Владимирский, решили начать город каменный, а потому повелеваем, и прочее.
– Ты что?! А вдруг он скажет, что не было благословения!
– князь засмотрелся отчаянно, но уже не на Бобра, а в себя, осознав, что этот, напротив, с тяжелыми глазами, тянет его все дальше и дальше в неведомое, и уже не только против дяди Васи, отчего он и сам не проч, но и против самого митрополита, самого умного, самого важного, самого главного, без которого шагу не ступить - а это очень страшно.
– Не скажет. Разве сможет он публично уронить авторитет Великого князя? А то и свой собственный.
– Как собственный?!
– Ведь ты с чистым сердцем можешь сказать, что принял его согласие за благословение.
– Пожалуй, - князь трясет головой, - погоди, тезка, дай все обдумать, - он уже чувствует себя утомленным, беспомощным, хочет закончить этот, ставший вдруг таким сложным и щекотливым, разговор.
– Да я и сам тебе говорю - погоди. Куда спешить?
– Ага... да... я подумаю. Уложить надо, - Дмитрий трет лоб ладонью, я ведь что расспросить-то тебя хотел! А ты мне крепостью голову заморочил. Я про татар хотел расспросить! Как же ты.... вы их? Чем?!
– Чем они нас, тем теперь мы их, - Бобер вздохнул облегченно: успел сказать и внушить все, что хотел.
– А чем они нас?
– Стрелами.
– И как же?
– Я загородился от татар стрелками, которые били дальше них. И сохранил перед суимом в целости свой основной строй. Вот и все.
– Ничего себе - все! Где же ты взял таких стрелков? Разве татарина из лука переплюнешь?
– Из лука - нет. Из самострела! Там у нас его называют арбалетом.
– Вот оно что... Значит, и нам?
– В первую очередь!
Князь сжал голову руками и выговорил то, что очень хотел услышать от него Бобер:
– Сколько арбалетов этих надо... Это тебе не лук... И сколько народу переучить!.. От лука отвадить... Ой-ей...
"Понимаешь, мальчик, все понимаешь, значит, сговоримся!" - радуется Бобер и успокаивает:
– Это главная трудность. Но преодолеть можно, мы ведь преодолели. А остальное легче.
– А что остальное?
– Ну, во-первых, самострелы эти делать надо. Во-вторых, войско надо держать... какую-то его часть, я считаю - как можно большую, все время в деле.