Зацепить 13-го
Шрифт:
Ладно, может, оно так и было, но все это не сочеталось с образом человека, которого встретила я.
Мои воспоминания о том дне оставались туманными; я толком не помнила, почему оказалась на спортплощадке. Все, что было потом, сбилось в один комок, но его я помнила.
Я помнила, как он обо мне заботился.
Как оставался рядом, пока не приехала мама.
Я помнила, как он касался меня большими, грязными, но нежными руками.
Я помнила наш разговор. Он правда хотел
И мои невразумительное бормотание было для него важно.
Я помнила и неловкую часть тоже; от этого я подолгу лежала с пылающими щеками и не могла заснуть, а мозг наводняли сбивающие с толку картины и нелепые слова.
Эту часть я не осмеливалась даже признавать.
И я сохранила конверт, который нашла у себя в шкафчике, когда вернулась в школу. «От моих родителей твоим», — было написано на нем торопливым почерком.
Две купюры по пятьдесят евро я отдала маме, когда приехала домой, а конверт для большей сохранности засунула в наволочку подушки.
Не могу объяснить, почему не выбросила конверт, как не могу объяснить, почему всякий раз, когда вижу Джонни, мое тело покрывается холодным потом, ладони становятся липкими, сердце начинает бешено колотиться, а желудок стягивает узлом.
Вообще-то, я не совсем правильно выразилась.
То, как я реагировала на Джонни, имело очевидное, совершенно логичное объяснение.
Он был красивым.
Стоило мне заметить его в школьных коридорах, как все отодвинутые желания и чувства, все гормоны, которые пятнадцать лет спали в моем теле, вдруг пробуждались к жизни.
Я очень остро реагировала на его присутствие; если где-то в людном коридоре, идя каждый на свой урок, мы случайно касались друг друга руками, мое тело приходило в состояние повышенной готовности.
Но гормоны пробуждались вовсе не из-за его рослой, мускулистой фигуры.
Я вспоминала, как он вел себя со мной в тот день.
Неделю назад, во время перемены, Лиззи увидела, как я глазею на Джонни Кавану, и решила вывалить мне все сведения о нем.
Если верить Лиззи, Джонни Кавана никогда не сближался ни с одной девчонкой и его никогда не называли ничьим бойфрендом, однако следовало принять во внимание некую Беллу Уилкинсон.
Они довольно давно зависали вместе.
Белла была на пару лет его старше и более опытной. По словам той же Лиззи — а она слышала это от парней, — Белла сосала члены, как пылесос «Дайсон».
Так что Джонни явно получал от нее изрядное количество минетов и бог знает чего еще.
Какое счастье, что у нас дома был пылесос «Генри», а не пижонский «Дайсон», — а то бы я хихикала всякий раз, убирая комнату.
В общем, полученные сведения меня не удивили.
Джонни было почти восемнадцать.
Как обладательница двух старших братьев, я
Конечно, информация удручала, но мне требовалась отрезвляющая доза реальности, чтобы укрепить решимость и погасить пустые мечтания.
Жуткое невезение, что первым парнем, в которого я втюрилась, оказался он, учитывая, что говорили мы всего раз и что его обхаживала выпускница с умелым ртом.
Вряд ли он хоть отдаленно мною интересовался.
Мне нравилась безопасность.
В моем мире безопасность равнялась невидимости.
Я была счастлива слиться с обоями до неразличимости.
А Джонни Кавана был настолько далек от роли невидимки, насколько я вообще могла представить.
До встречи с ним я не интересовалась противоположным полом. Не интересовалась никем. И что теперь?
Я ловила себя на том, что постоянно ищу его в школе, чтобы пялиться.
Это было крипово и попахивало сталкерством, но, честное слово, я не могла сдержаться.
Я успокаивала себя тем, что у меня нет намерения давать волю чувствам или преследовать своего первого и единственного краша.
Как бы то ни было, меня вполне устраивало оставаться в стороне, довольствуясь тем, чтобы поглядывать на него украдкой при каждом удобном случае.
Я оправдывала свое нездоровое поведение, постоянно напоминая себе, что не единственная в этой школе вожделею восхитительного Джонни Кавану.
Нет, я была одной из многих, многих девчонок.
Но наблюдать за ним было очень интересно.
Он вел себя не так, как остальные парни в школе. Может, он странным образом был выше их? Старше своих лет? Или ему наскучило обыденное течение школьной жизни?
Это было трудно описать.
Казалось, он сам себе устанавливает правила. От него веяло уверенностью и пофигистическим отношением ко всему, и это сильно притягивало.
Подобно большинству прирожденных лидеров, в школе он шел по собственному пути, а остальные просто следовали за ним.
Я подозревала, что в этом и кроется ключ к популярности: не надо к ней стремиться и не надо заморачиваться о том, что она у тебя есть.
Красота и совершенное тело Джонни тоже делу не вредили.
Если честно, я ему немного завидовала.
Популярность меня не заботила. Меня заботил сам факт, что одним она достается легко, а другие, включая меня, жутко страдают.
«Я совершенен. Ты сейчас трахаешься с совершенным. Никого лучше меня ты не найдешь. Даже не пытайся». Вот такой вайб он распространял. Добавьте к этому выражение лица, неизменно сообщавшее: «Да пошли вы!»
Это было типичное поведение альфа-самца, бьющего себя кулаком в грудь, — и, думаю, в основном потому всех девчонок в радиусе десяти миль и тянуло к Джонни.