Зацепить 13-го
Шрифт:
Потому-то эта малолетка так меня и бесила.
В ту минуту, когда я увидел ее, в грудь что-то ударило.
Что-то незнакомое и обескураживающее.
И уже больше месяца меня по-прежнему крутило.
На дворе стоял февраль, а я был все так же одержим Шаннон «как река».
Меня это раздражало, и еще больше раздражала она сама — из-за того, что стала причиной моего раздрая.
Бессмыслица какая-то.
Девчонка-пигалица, кожа да кости. Никакого намека на грудь. Если
Понятно, да?
Слишком маленькая.
Слишком, на хрен, маленькая.
Но это не мешало мне искать ее в школьной толпе.
И не мешало смотреть на нее, когда находил.
И чем сильнее я старался выбросить ее из головы, тем настойчивее искал.
Пока не начал это делать на каждой гребаной перемене.
Иногда я замечал, что и она смотрит на меня.
Она всегда смотрела так, будто попала в слепящий свет фар, после чего наклоняла голову.
Я вполне признавал свою иррациональную реакцию на эту девчонку.
Это было ненормально.
Закавыка в том, что я не мог совладать с собой.
Не мог выключить мозг.
Другой моей проблемой была Белла.
Ей осточертело, что ее, как она выразилась, «динамят», и пару недель назад она прислала сообщение, уведомляя о прекращении наших бестрахательных отношений.
Я понимал, что должен что-то чувствовать по этому поводу: как-никак я зависал с ней почти восемь месяцев. Но не чувствовал ничего, кроме пустоты.
Живой связи между нами не было, и я устал от того, что меня используют.
Мы ведь не встречались с нею, чтобы поболтать, сходить в кино или что-то в этом роде.
Этого от меня ей было не нужно.
Даже когда я предлагал.
Ничего удивительного, что нас не связывали никакие чувства и я вообще не интересовался полноценными отношениями с нею. Но поскольку шесть месяцев из восьми мой член провел внутри ее, я был совсем не против угостить ее ужином или сводить в киношку.
Я неоднократно предлагал ей, и она всякий раз отказывалась.
Потому что это было недостаточно публичным.
Потому что я требовался Белле, когда находился на всеобщем обозрении, будь то в пабе или школе, где она могла показать меня всем своим подругам, словно племенного быка.
Опять же в эсэмэс Белла сообщила, что теперь у нее отношения с Кормаком Райеном, шестигодком.
Я уже некоторое время подозревал, что между ними что-то происходит; больно стремно он темнил со мной.
Летом Кормак получил вызов из Академии.
До сих пор ему не удавалось добиться заключения с Академией контракта на постоянной основе, что меня совсем не удивляло, поскольку я не обольщался на его счет.
И не то чтобы я был злорадным уродом.
Просто констатировал факты.
Он был неплохим крыльевым, но если он хотел добиться от клуба контракта, требовалось достать козырь из рукава.
Сможет — хорошо.
Если нет, мне посрать.
Кормак был годом старше, так что мы никогда, по сути, не дружили, но после пяти лет в одной команде я ожидал от него чуточку больше порядочности.
И если Белла искала способ спровоцировать меня, путаясь с моим товарищем по команде, ее ждало горькое разочарование, потому что такого удовольствия я ей не доставлю.
Мне было больно?
Да.
Чувствовал ли я, что меня предали?
Конечно.
Означало ли это, что я хотел ее вернуть?
Да ни в коем случае.
Потому что я не выносил врунов, а она была вруньей.
А еще я ненавидел манипуляции, а именно это она и пыталась со мной сделать.
Порвать со мной, переметнуться к игроку из моей команды, затем якобы одуматься и закидывать меня сообщениями, утверждая, что хочет все начать заново, — наглядный пример игры, в которую эта девица пыталась втянуть и меня.
Вот только Белла не врубалась: не важно, сколько манипуляций она попытается провернуть или сколько раз пообещает мне отсосать.
Пути назад не было.
Не для меня.
Возможно, я был «мертвечиной внутри», как Белла предполагала в том миллионе сообщений, после того как я отказался встретиться и во всем разобраться.
Но это вряд ли.
Чувства у меня были.
Я умел проявлять заботу.
Но не к врунам.
— Я должен признаться, — объявил Гибси на тренировке в среду.
Мы бежали двадцать девятый круг из заданных тридцати, и Гибси начинал сдавать.
На самом деле, двадцать девятый круг бежал я.
Остальная команда была на четырнадцатом.
Гибси был на восьмом, а выдыхаться начал уже на четвертом.
Сейчас он походил на парня, который в три часа ночи вывалился из ночного клуба, под завязку налившись «Ягер бомбом».
Ему, как и остальным, надо было собраться, потому что на следующей неделе мы играли матч на Кубок среди мужских школьных команд, и я не собирался выкладываться на поле, если вся команда не будет участвовать в общем деле.
У этих засранцев было десять дней на то, чтоб прийти в форму.