Зацепить 13-го
Шрифт:
— А глянь-ка, — прошептала она, указывая мне за спину. — Джонни опять идет сюда.
— Что-что?
Я настороженно обернулась и поняла, что подруга соврала.
— Ха-ха, — захихикала Клэр. — Так я и знала.
— Не смешно, — пробубнила я, потирая пылающие щеки.
— Не беспокойся, Шан, — понимающе улыбнулась она. — Я надежно сохраню твою тайну.
7. Полуночно-синий
Глаза у Шаннон Линч были полуночно-синего цвета, и он насмерть
Во всяком случае, это оказалось ближайшее цветовое соответствие, какое мне удалось найти после нескончаемых поисков в Интернете.
Таблицы цветов были противоречивыми и сбивали с толку, но еще сильнее меня сбивал с толку собственный долбаный мозг, который зациклило на повторе, как запись с битой дорожкой.
Мысли снова и снова возвращались к Шаннон «как река», ее потрясающим синим глазам, ангельскому лицу и жуткому прошлому.
После чтения ее личного дела я несколько дней переваривал информацию и еще несколько дней боролся с отчаянным желанием поехать прямиком в БМШ и не по-детски разобраться с ее обидчиками и обидчицами.
Всю первую неделю после рождественских каникул я волновался за нее и каждый день ждал, что завтра она вернется в школу.
К пятнице мои волнения достигли пика, и я отправился в кабинет мистера Туми — поинтересоваться о ее состоянии.
Там-то я и узнал, что по моей вине у девчонки сотрясение мозга и что ее до конца недели освободили от занятий, предписав постельный режим.
Когда в следующий понедельник Шаннон вернулась в школу, меня вызвали в директорский кабинет, где помимо мистера Туми я увидел мисс Найен — старшего преподавателя третьегодков, мистера Кроули — нашего старшего преподавателя, а также человеческий инкубатор, именуемый миссис Линч.
Мне было сказано, что, хотя все понимают непреднамеренность происшествия на поле, в моих же интересах впредь держаться от Шаннон подальше, дабы избежать каких-либо инцидентов в будущем.
Миссис Линч вручила мне полиэтиленовый мешок с моей футболкой, промямлила извинения за то, что неделю назад толкнула меня (естественно, она стремилась обезопасить себя и не схлопотать обвинение в нападении на школьника), но тут же еще раз строго предупредила: и близко не подходить к ее дочери.
Взбешенный, что меня загнали в угол скотски и совершенно неоправданно, не говоря уже о том, что обращались как со злодеем, я злобно рявкнул: «Да без проблем!» — забрал футболку и вернулся на занятия с твердым намерением делать, как сказано.
Мне такой головной боли не надо.
Мне не надо, чтобы надо мной висела угроза отстранения от занятий. Это испортит все мои планы, и никакая девчонка не стоит того, чтобы из-за нее рисковать будущим.
Я следовал правилам больше для себя, чем для нее, и держался от Шаннон подальше.
Я не заговаривал с ней и не приближался, когда видел ее в коридорах и в столовой на переменах.
Словом, я обходил далеко стороной эту девчонку и все сложности, которые, похоже, следовали за ней по пятам.
Но как ни бесился,
Можете назвать это гиперопекой над беззащитной девочкой или еще как, но я мониторил, не прозвучит ли где имя Шаннон Линч, и, если слышал, тут же пресекал все разговоры о ней, даже самые невинные, — я хотел быть уверенным, что она мягко впишется в Томмен.
Но через пару дней мне стало ясно, что она не нуждается ни в чьей помощи.
В Томмен-колледже Шаннон пришлась ко двору.
Она нравилась преподавателям.
Она нравилась ученикам.
Мне она, блин, тоже нравилась.
В этом-то и была проблема.
И потом, у нее имелись свои телохранительницы в лице двух светловолосых девиц, сопровождавших ее повсюду.
Я узнал, что одна из них, та, что больше опекала Шаннон, была сестрой Хьюи Биггса — блуждающего полузащитника нашей команды и одного из моих ближайших друзей.
Вторая то сходилась, то расходилась с Пирсом О’Ниллом — тоже нашим игроком.
Имени подружки Пирса я не помнил, но помнил ее ядовитый язык и что любой парень в здравом уме должен обходить ее стороной.
Погрузившись в свои дела, я пытался не замечать Шаннон и вообще забыть о ней, решив сосредоточиться на игре и не отвлекаться ни на что вокруг меня. Девки — самый опасный отвлекающий фактор.
Я охеренно старался.
Но стоило кому-то из парней упомянуть ее в разговоре или она проходила мимо по коридору, как меня тут же отбрасывало на исходную точку.
Я не понимал этого и попросту старался поменьше об этом думать.
Но это не избавляло меня от ее присутствия во всех разговорах, где я участвовал с момента ее появления в Томмене.
Парни — те еще уроды, и на возраст им посрать.
Слишком многие дятлопитеки моего года болтали о ней, думали о ней, замышляли насчет нее, чем доводили меня до белого каления.
На прошлой неделе я не справился с фрустрацией и объявил всему столу одноклассников, чтоб они, на хер, заткнулись и что девчонке всего пятнадцать.
Им было фиолетово, что она только третьегодка, и меня парило то, что меня это парит, хотя не должно.
Полным-полно третьегодок кувыркались с парнями четвертого, пятого и, мать их, даже шестого года.
Но не со мной.
Ни в коем случае не со мной.
В отличие от остальных парней, которые легко задирали юбки малявкам, я четко сознавал возможные осложнения.
Мне более чем хватало лекций тренеров и рассказов бывших профессионалов о катастрофических последствиях интимных отношений с «неправильной» девчонкой.
Не скажу, что все эти годы я вел себя образцово, но я не переступал черту и не затаскивал в постель тех, кто младше меня.
Знаю, это были двойные стандарты, потому что с девицами старше себя я спал охотно, но, вашу мать, требовалось соблюдать меры предосторожности. У меня была мечта и четкое понимание, как ее необходимо достичь. Постельные забавы с малолетками были опасны.