Зачарованная Эви
Шрифт:
Обычно после завтрака у меня в аптеке уже набиралась очередь человек из пяти, но сегодня единственным пациентом оказался Чижик: он жаловался на зуд за ухом, и я мигом его вылечила, невзирая на соблазнительные мочки. Интересно, не притворялся ли он, просто чтобы утешить меня, раз ко мне больше никто не пришел лечиться.
Он поблагодарил меня и двинулся к двери. Обычно он оставался.
– Чижик!
– Что, Эви?
– Ты обиделся, что я отказала тебе?
– Нет, конечно! – Я почувствовала,
Тогда почему он сразу уходит?
– Мы ведь все равно друзья, правда?
– Эви, я всегда буду твоим другом.
– Спасибо, милый. Я тоже.
Он ушел – как оказалось, поговорить с мамой в ее кабинете.
Когда я открыла дверь на улицу, выяснилось, что, несмотря на дождик, там собралась толпа. При виде такого обилия пищи в животе у меня прямо-таки взревело.
Толпа была вооруженная: луки и стрелы, скалки, ножи, кочерги. Я смотрела на этих людей с верхней ступеньки крыльца. Они смотрели на меня снизу вверх. Дождевые капли словно замерли в воздухе.
«Наверное, – подумала я, – бритье и одежда сбили их с толку». Бараны двуногие!
– Это огр? – проговорил дрожащий женский голос.
Своему голосу я не доверяла, поэтому просто мотнула головой и стала спускаться с крыльца.
– Да, это огр! – Я узнала голос Руперта. – На нем моя одежда!
Все бросились на меня. Я запрыгнула обратно на крыльцо и метнулась в дом. Над самым плечом у меня просвистел топорик и вонзился, дрожа, в деревянную дверь, как раз когда я приоткрыла ее и протиснулась внутрь. И торопливо задвинула засов.
В прихожей стояли мама и Чижик. Мама кусала губу. Глаза у Чижика стали просто огромные. Дверь затряслась под ударами. Они хотят взломать ее!
Надо бежать.
Похоже, мама подумала то же самое:
– Они поставили людей у задней двери.
Я кивнула. Как же быть?
– Мама, Чижик, идите к задней двери. Если услышите, что они входят с этой стороны, бегите с той.
Я надеялась, что снаружи на них никто не набросится, а вот толпа, ворвавшаяся в дом, может и обезуметь.
– Ну, иди!
Мама потрепала меня по щеке, будто меня все еще можно было любить, и поспешила прочь. Чижик заторопился за ней, бросив на меня прощальный взгляд через плечо. Я чуть-чуть выждала и распахнула дверь – и перед лицом у меня замелькали кулаки и оружие.
Но меня никто ничем не ударил. Толпа отступила на несколько шагов. Я оскалила клыки и взревела – правда придала убедительности моему голосу:
– Е-е-есть хочу!
Толпа отпрянула еще дальше. От шума дождя молчание стало гробовым.
Я заговорила потише – теперь уже это была неправда (по крайней мере, я надеялась), но они-то этого не знали:
– Если кто-то из вас войдет в дом, погибнут люди.
И, воспользовавшись случаем, сделала вид,
Мамы с Чижиком у задней двери больше не было. Чижика я нашла в кухне, он сказал, что мама в кабинете. Он стоял над железной раковиной и прицеплял на вертел кабаний бок. Откуда взялась эта вкуснятина?
Я ощутила, что он радуется.
– Чему ты радуешься? – Я мгновенно вспылила. Неужели он доволен, что меня наказали за то, что я дала ему от ворот поворот?
Радость сменилась недоумением.
– Откуда ты знаешь, что я рад?
– Я знаю, что чувствуют люди. Наверное, это помогает ограм убеждать.
– Но ведь ты убеждать не умеешь?
– Не умею.
Вертел вонзился в мясо.
– Это откуда?
Я подвесила вертел над огнем, мясо медленно вращалось. Миг – и по кухне разлился аппетитный аромат свинины.
– Купил на рынке.
Какой заботливый!
– Спасибо.
– Подмастерье мясника помог дотащить.
Я кивнула и вспомнила свой вопрос:
– А чему ты радовался?
Вышло так, будто я его в чем-то обвиняю.
– Никто не тронул тебя за дверью. Ты цела и невредима.
Вот оно что.
Кто сможет полюбить такую тварь? Скоро я перестану нравиться даже Чижику.
– Прости, пожалуйста. Меня все злит. И я все время хочу есть и ничего не могу с этим поделать.
– Я тоже часто хочу есть.
Это меня разозлило. Человеческий аппетит не идет ни в какое сравнение с моими страданиями.
– Интересно, – добавил он, – знала ли все это фея.
Я немного смягчилась:
– Даже и не знаю, лучше или хуже, если она не понимала, на что меня обрекает. Какое ей дело, выйду я замуж или нет? Может, мне сто раз сделают предложение, а я ни одного не приму!
– Как ты думаешь, она сама-то замужем?
Я пожала плечами:
– Может, кто-то ей отказал.
Чижик – отличный собеседник и, как всегда, принялся строить предположения. Он все говорил, говорил – я даже вслушиваться перестала: хотя раньше мне его гипотезы нравились, но теперь шипение кабаньего жира было для меня важнее любых слов.
К тому же мне надо было о многом подумать, выстроить план. Оставаться пленницей в собственном доме нельзя: я навлеку опасность и на маму, и на всех, кто ко мне придет, – что на Чижика, что на будущих пациентов.
Только куда мне податься?
И для начала – как выйти за порог?
Кабанятина жарилась. Ее аромат мешал сосредоточиться, но я изо всех сил шевелила мозгами.
В конце концов у меня появились наметки плана, от которого мне стало тошно, а горло перехватило от страха.