Зачем цветет лори
Шрифт:
— Даже к тебе? — тихо спросила Оникс.
Лавьер рассмеялся.
— Нет.
— Но ты ведь служишь владыке? Выполняешь его приказы?
— Я сам принял это решение.
— Но наши страхи и привязанности и делают нас человечными. Разве нет?
Оникс спрашивала, надеясь отвлечь его, потушить жадный блеск в его глазах. Глупая… Кого она решила обмануть?
Он крепче прижал ее к себе, откинул голову.
— Человечность делает людей слабыми, Оникс. Поцелуй меня, — приказал аид, — наклонись и проведи языком по моим губам. А потом пососи мне язык.
Она поморщилась. Чужие взгляды, казалось, ползли по ее телу и лицу, словно мерзкие слепни.
— Иначе, — сказал он, — иначе я разложу тебя на этом столе и отымею прямо здесь. Поняла меня? А этих чопорных старых перечниц заставлю раздеться и сплясать.
Оникс побледнела. Наклонила голову, неумело прижалась к нему губами. Облизала, осторожно коснулась языка, чувствуя, как его дыхание становится тяжелее, а объятие крепче.
— Ммм… а мысль — то неплоха, — выдохнул он ей в губы и засунул руки ей под рубашку, сжал грудь. Девушка перепугалась. Самое страшное, что он и, правда, мог это сделать, совершенно не заботясь ни ее мнением, ни мнением окружающих.
— Не надо, — прошипела Оникс, — зачем ты унижаешь меня? Пожалуйста, Ран…
—О, ты даже вспомнила мое имя? Ну, надо же, — с насмешкой протянул он, — мне так нравится, как ты это говоришь: пожалуйста, Ран… повтори.
Оникс повторила, кусая губы. Его руки гладили ее грудь, пальцы сжимали соски. Частично ее скрывал плащ, но девушка понимала, что окружающим все равно видно, что он делает. Она сидела, опустив голову и боясь поднять глаза, чувствуя, как обжигает щеки стыд.
Ложечки в руках престарелых леди звенели от негодования все громче.
— Оникс, не отвлекайся, — усмехнулся он, продолжая гладить ее. Теплая ладонь спускалась все ниже.
— Ран, прошу тебя…
— Проси. Меня это возбуждает.
Внезапно он замер и быстро убрал руки. Оникс не поняла, что произошло, но в один миг от насмешки и тягучего желания в его глазах ничего не осталось, и они стали холодными и пустыми.
Лавьер накинул ей на голову капюшон, одним движением разрезал свое запястье и прижал его ко рту шокированной девушки.
— Пей кровь, быстро, — приказал он.
Оникс задергалась, пытаясь вырваться, чувствуя волну ужаса, что накрывала ее. О, небесные, аид точно безумец… Что он делает?
— Пей, — повторил он, — сюда идут сумеречные. По- другому мне не закрыть запах лори.
Он с силой нажал ей на щеки, заставляя открыть рот, и снова прижал разрезанное запястье к ее губам. Теплая соленая кровь полилась ей в горло, и нутро перевернулось от отвращения, слезы все же брызнули из глаз Оникс. Она задышала носом, пытаясь удержать рвотный спазм. Густая жидкость наполняла рот, но проглотить Оникс не могла, вся ее сущность сопротивлялась.
—Глотай. Пей еще…. Прижмись губами и тяни… сильнее… — приказывал он. Потом, когда Оникс показалось, что она все же не сдержится, и ее вывернет, убрал руку и оттянул ее голову, заставляя проглотить все что было во рту. Потом слизал свою кровь с ее губ.
— Чтобы ни звука, Оникс, — спокойно сказал он.
Лавьер закрыл разрезанное запястье другой ладонью, останавливая кровь.
Трое мужчин вошли в дверь через минуту и застыли на пороге, тяжелыми взглядами осматривая помещение. У всех на груди тускло серебрился знак сумеречных псов. Пожилые леди за соседним столиком опустили головы, ложечки в их руках замерли, страшась издать хоть одну ноту.
Оникс сидела боком, и мужчин увидела лишь краем глаза. Через минуту они уже стояли рядом, склонившись перед аидом в поклоне.
— Приветствуем вас, верховный, — голос у говорящего был мягкий, вкрадчивый, он обволакивал им слушателя, как паук — паутиной, — не ожидал увидеть вас столь далеко от Града.
— Взаимно, Барнетт, — отозвался аид. Он не удосужился встать, чтобы поприветствовать сумеречных, и Оникс все так же сидела у него на коленях. Ее тошнило, вязкий вкус крови обволакивал язык. Лавьер положил руку ей на спину.
— Разве вы не должны быть сейчас на палубе корабля, отплывающего на острова? — спросил аид.
— Владыка изменил свой приказ, верховный. Вы ведь знаете, снова объявился Каяр… И на этот раз ему почти удалось… К счастью, небесные на нашей стороне. Но нас вернули со светлых берегов в последний момент, теперь мы направляемся на север, в Льдистые горы.
— Вот как? Надеетесь на помощь кристаллов? Ну что ж… заступников в дороге.
За спиной Оникс произошло какое-то движение. Она осторожно повернула голову и встретилась глазами со взглядом Барнетта. У мужчины были странные глаза, светло-карие, почти желтые. И лицо узкое, словно стилет, с тонкими губами, которые он сейчас старательно растягивал в вежливой улыбке. Но желтые глаза оставались злыми и внимательными. И от его взгляда у Оникс сразу закружилась голова, перед глазами поплыло, затуманилось…
— Барнетт, ты забываешься, — от холодного голоса аида вздрогнули все, и Оникс тоже.
Мужчина торопливо поклонился.
— Нижайше прошу простить, верховный, привычка…
Через минуту в чайной их уже не было. Леди, белые, как фаянсовые чашечки в их руках, осознав, на кого они кидали недовольные взгляды, очень быстро подхватили свои муфточки и накидки, и бегом бросились к двери, позабыв о правилах приличия и оставив на тарелках недоеденные лакомства.