Зачет по выживаемости
Шрифт:
Юра метнул взгляд на альтиметр.
— Давай на пару метров ниже, Васич.
Вглядываясь в спеленатый сетью корабль, проплывающий под нами, я осторожно подкорректировал дрейф «Совы» так, чтобы мы зависли точно над стабилизаторным кольцом.
Минуту или две мы с сомнением разглядывали сквозь сетчатую вуаль «снежные наносы» на корпусе корабля.
— Больше ничего не разобрать, — наконец сказал Алексей.
— Подожди, — Юра сделал неуверенный жест рукой перед самым экраном. — Вот здесь… как будто бы… буква Р.
— С чего ты взял? — спросил я. — Ничего не видно. Все в коросте.
— Оттенок наростов над буквами меняется.
— Смотрите, вот буква Р, а следом за ней, — неужели не видите? — проступает зеленоватым Т. М — А — Р — Т… Потом, кажется С, нет, Е. М — А — Р — Т — Е… Н. «Сент-Мартен»! Это французская группа, о которой рассказывал рыжий!
Гриша присвистнул.
Я вспомнил, какое выражение лица было у Валентина, когда он говорил рыжему: «Враки». Я посмотрел в сторону Валентина. Валик сохранял выражение лица самое невозмутимое, словно думал о чем-то другом. По крайней мере, мне тогда так показалось.
Некоторое время мы молчали.
— Все-таки непонятно, что здесь произошло, — сказал Алексей. — То ли у них что-то случилось с двигателями, то ли отказали радарные системы.
С таким же успехом можно было предположить все что угодно. Например, столкновение зачетного мезонатора с НЛО. Или, например, курсантам удалось-таки приземлиться на планету. (Не верю я в эти самонаводящиеся роботы-перехватчики, наверняка все сгнило здесь давно.) Причем на планете что-то произошло. Что-то до такой степени изменившее облик корабля, что теперь в нем с трудом можно узнать зачетное судно. Что-то, что помешало на обратном пути прострелить сеть и выйти в космос.
После недолгого спора мы решили состыковаться с «Сент-Мартеном». Я уже не вспомню точно, кто что тогда говорил — слишком много событий навалилось на нас, — помню только, что Валик занял в споре какую-то странную позицию. Он вообще на какое-то время словно выключился. А когда спросили его мнение, состыковываться ли с мезонатором или нет, он пожал плечами и сказал, что, ему кажется, это не имеет никакого значения. Ответ озадачил меня и потому я его запомнил. Но тут вмешался Алексей с идеей, что на борту «Сент-Мартена» могло остаться не только топливо, но и бортовой журнал, в котором, если повезет, можно найти информацию о том, какие сектора курсантами были прочесаны и где искать «Крестоносец» уже не имеет смысла. Конечно, это значительно облегчило бы нам задание, и мы состыковались с «Сент-Мартеном».
На борту «Совы» остались Юра и Валентин. Я, Гриша и Алексей молча прошли сквозь двадцатиметровый стыковочный туннель, пропущенный «Совой» между ячейками сети, и оказались в пустой рубке управления. До последней секунды я не был уверен, что сработают механизмы тамбура «Сент-Мартена». Приборы, поддерживающие нормальные условия внутри мезонатора, давно отключились. В рубке управления стоял собачий холод. Изо рта шел пар. Толстый слой изморози покрывал потолок, стены, кресла вдоль пульта, разбитые экраны. Тусклым отраженным светом блеснула аварийная клавиша на дальней стойке пульта, точно так же, как и в рубке «Совы». Если бы клавишу нажали, чтобы вызвать помощь, она горела бы ровным ярким светом. Никаких признаков людей. Никаких признаков иссохших
Немного позже мы догадались, в чем дело. Очевидно, команда спасателей, которая забрала экипаж, изъяла все документы и снова вернула Красную кнопку в исходное положение, дабы не засорять эфир.
В кладовой был обнаружен запас консервов на двое или трое суток — отнюдь не вожделенные окорока йоркширской породы. Значит, авария произошла до приземления. Баки оказались на четверть заполнены горючим. Никакой подсказки, где же искать «Крестоносец». Ни единого намека.
— Я так и с-с-знал, — прошипел Алексей, оглядывая разбитую рубку, — я чувствовал, что все эти разговоры о «Летучих Голландцах» ничем хорошим не кончатся. Ну, где же твой «Крестоносец», Гриша?
— Мой? А при чем тут я?
— Ну а кто больше всех надрывался, что зачет нам будет сдать — пару раз плюнуть? А?
— Ты что-то путаешь.
— Я путаю? А кто говорил, что дед устроит так, что нам достанется одно из самых легких зачетных задании?
— Я?
— Ну, дал понять…
Я глянул на Гришу. Гриша наливался ядом. Лицо его побледнело, край губы начал дергаться.
— Ты достал, слышишь? Ты всех достал! Все три дня, с тех пор как нас сбросили, от тебя только и слышно…
— За эти три дня мы успели обшарить десять процентов системы! — Алексей обвел пальцем разбитые экраны. — Вместе с консервами… — Алексей поперхнулся, — «Сент-Мартена» у нас жратвы на неделю. А дальше?
— Что дальше?
— У тебя нет ощущения, что нас сбросили просто не там?
— Не там? Что ты мелешь?
— Ошибка в два-три градуса для «Марко Поло» — это миллиарды километров для нас!
— А «Сент-Мартен» как же?
— В том-то и дело! Ошибка может повторяться из года в год. А как иначе можно объяснить, что в течение десяти лет никто не смог найти даже следов «Крестоносца»? Что ты молчишь, Васич?
— Уходим, — сказал я.
Обратно я возвращался совершенно подавленный. По-моему, у остальных настроение тоже было не лучше. Никакого другого выхода, кроме как продолжать планомерно обшаривать всю систему, никто предложить не мог.
Юра и Валентин встретили нас в тамбуре «Совы».
— Никаких следов экипажа. — Гриша развел руками.
— Мы нашли «Крестоносец», — сказал Валентин.
16
Алексей открыл и снова закрыл рот.
Я сглотнул всухую.
— Как ты сказал? — переспросил Гриша Чумаков неестественно высоким голосом.
— Мы н-нашли «Крестоносец», — повторил Юра. Глаза у него сверкали лихорадочным блеском, а щеки пошли пятнами.
В голове у меня зашумело победным колокольным звоном, и тысячи голосов на разный лад запели: «Крестоносец», «Крестоносец»! Ангельский хор.
— Где?
— На планете. Если бы не такие густые облака, мы бы обнаружили его сразу. — Следующие несколько фраз Юра выпалил, едва успевая за нами, пока мы с нижней палубы протискивались в рубку. — Огромный корабль. Раз в тридцать больше «Совы». Около тысячи километров к востоку от нас. Если судить по тому, как застрял «Сент-Мартен», зачетники летели именно к нему.