Загадать и принять
Шрифт:
— Нужно подумать. Такие вещи так сразу не решаются, — ответила я.
— О чем речь? — спросила мама.
— О том, что в конце июня я возвращаюсь домой. Зову с собой поехать Элю. А она тут о разводе думает.
— Думаю, — согласилась я.
— Так повода нет, чтоб разводиться. Как найдешь, так и разбежимся. Пока же вместе живем. И какой отсюда вывод? — спросил он меня.
— Какой?
— В июне мы поедем ко мне, — ответил Данко.
— Все просто, — согласился Сережа, уходя в комнату.
— Может для вас
— Для тебя все сложно. Угу. Я понял. Добавку нальешь?
— Тебе суп или второе?
— И то и другое. А еще тортик на десерт, — ответил он с кошачьей улыбкой. — Раз ты не хочешь меня своей маме представлять, то придется это сделать мне. Меня зовут Данко. Мама когда-то Горького перечитала. Радуюсь, что не Гоголя, а то звали бы меня Вием. А еще, как уже поняли, я женат на вашей дочери. Уж извините, что не стали на свадьбу приглашать, но тогда у меня сессия должна была начаться, у Эли работы много. Еле окно нашли, чтоб расписаться. Потом трагедия случилась. Эля в больнице оказалась. Иногда мне кажется, что она до сих пор не отошла от всего этого. А тут у меня подработка появилась. Так что было не до знакомств с вами. Просто не было времени.
— Только не говори, что этот тип твой муж, — сказала мама.
— А что такого? — я посмотрела на Данко, который решил занять свой рот едой. Он и так много сказал лишнего. Вроде неплохо выглядит. Хотя о манерах порой забывает. И, кажется, он это делает специально.
— Нет, я знала, что ты дура, но чтоб настолько! — она покачала головой. — Он же какой-то стриптизер малолетний.
— Кто? — Данко подавился. — Вот так меня точно никто не обзывал.
— Мам, прекрати, — я попыталась ее остановить. Она лишь прищурила глаза. Того и гляди начнется ссора.
— Я правду сказала, — ответила она.
— Вам виднее. Я в таких вещах не разбираюсь, — ответил Данко, продолжая ужинать. В этот раз уже поперхнулась мама. Она возмущенно посмотрела на меня. Я только плечами пожала.
— Значит, договорились, — вернулся к прерванной теме Данко. — К началу июля мы отсюда съезжаем.
— И куда?
— Далеко. Вам не понравится столько дней ехать на поезде, — ответил Данко. — Так что теперь будут лишь звонки и телеграммы. Хотя может, и наоборот будете нас чаще навещать.
— Это почему?
— А знаете, как бывает, мы часто не ценим, что имеем. Вот можно руку протянуть, а не нужно. Так стоит отодвинуть, так сразу хотеться начинает.
— Молодой человек…
— Мне плевать на ваши отношения с Элей. Так же как, и то, что вы со мной ничего общего иметь не хотите. В том числе и слушать. Но меня это не особо волнует. Я не с вами живу, делить мне нечего. Элю я люблю. Давайте не будем ссориться. Как бы у Эли сегодня праздник, который она не хочет отмечать, но это не повод портить сегодня ей настроение. Согласны?
— Хочешь сказать, что будешь указывать мне как себя вести? — четко чеканя слова, спросила она. Нарисованные брови взлетели вверх.
— Увольте. Не собираюсь я заниматься таким неблагодарным занятием. Я предлагаю лишь поесть тортик, поговорить о погоде. И разойтись по домам, спать. Потому что сегодня был тяжелый день, который перешел в сложный вечер. Выяснять отношения до полуночи я не намерен, как и ругаться. Эль, давай чаю. И чего ты все стоишь?
— Тебе тарелки наполнять не успеваю. Может тебе нужно вместо тарелки салатницу использовать?
— Я подумаю над твоим предложением, — усмехнулся он. — Не успел сегодня пообедать. Только подумал пирожок купить, как сразу автобус подошел. Вот и скакал с автобуса на электричку. Сама же знаешь, что если не поем в течения дня, потом всю порцию, которая мне полагалось на обед, съем на ужин. К тому же у меня еще растущий организм. Я где-то читал, что человек до двадцати семи лет растет.
— А я думала, что человек до двадцати семи призыву подлежит.
— Это тоже. Я расти буду до двадцати семи и точка.
— Вширь? — поинтересовалась мама.
— Это тоже не мешало. Зимой холодно без жировой прослойки. Как отъемся, так перестану ведрами есть, — ответил Данко.
— А я в этом не уверена, — с сомнением ответила я.
— Эль, ты сядешь или так и будешь мельтешить?
— Сам просил чай налить.
— Так я хочу его с тобой попить, — он поймал меня за руку и потянул на себя. Пришлось сесть за стол. Только руку он отпускать не собирался. Ему это никак не мешало торт есть, и чай отпивать. Еще и мою руку гладить большим пальцем. Почему-то от такого невинного прикосновения мир останавливался.
— Лирика — это хорошо. Ремонт — здорово, но сейчас кризис. Эль, ты сейчас не одна. Вдвоем вам легче будет квартиру оплачивать оставшиеся месяцы, — сказала мама.
— И насколько поднять оплату хотите? — спросил Данко.
— На восемь тысяч, — ответила мама. Тут у меня от ее слов голова пошла кругом.
— На две, — возразил Данко.
— Это смешные деньги. Семь и то я не все расходы покрою.
— Две, с учетом проведенного ремонта, — парировал Данко.
— Так я не просила его делать! — возмутилась мама.
— Но если бы мы съехали без предупреждения, то вам пришлось бы его делать.
— Хорошо, шесть тысяч и ни копейкой меньше.
Они спорили полчаса. Дошло до того, что Данко согласился с ней на две с половиной тысячи. Мама решила больше не продолжать спор. Я бы на ее месте также отступила, пока не осталась сама должна Данко. Когда я пошла ее провожать, она на минуту задержалась в коридоре.
— А мне он нравится. Хотя ты меня удивила, — сказала она. Я лишь пожала плечами. Чего тут еще сказать? Но получить от нее одобрения я не ожидала. Последние лет пятнадцать было только недовольство в мой адрес. Теперь такие слова настораживали.