Загадать и принять
Шрифт:
— Возможно. Я не знаю, что думать, — я посмотрела в его глаза. Хоть сейчас он и был в очках, а все равно колдовство действовало. Сразу какая-то теплота появлялась в душе.
— Кажется, я понимаю, в чем претензии. Мы с тобой давно вместе не были.
— Давно.
— А ты поправилась?
— Уже почти два месяца.
— Но мне не сказала. И ведешь себя как ежик. Я к тебе лишний раз подойти боюсь, а то еще уколюсь. Ты же такая колючая, потому что давно я тебе иголки не приглаживал. Сегодня исправим это дело, — сказал он. — Можем и сейчас
— Звонок, — сказала я.
— Если это опять пришла твоя подруга, то я ее с лестницы спущу, — предупредил Данко.
— Света не должна вернуться. Она к себе поехала, — ответила я, быстро целуя Данко в губы. На этом я хотела закончить и пойти открывать дверь, но Данко не отпустил. Перехватил инициативу и опять заставил забыть о том, что творится вокруг.
— Раз никто дверь не открывает, открою я, — довольно громко сказал Сережа. — Мам, у нас в гостях бабушка.
Это точно заставило прерваться. Данко с улыбкой смотрел на меня. Его глаза светились загадкой. Как же не хотелось с ним расставаться. От него исходило что-то близкое, родное. Безумная мысль промелькнула в голове, но я ее решительно отогнала. Это не могло быть любовью.
Мама пришла с тортиком и тремя розами. Мы с ней не виделись около года. Нет, два года прошло с нашей последней встречи. Она тогда в больницу попала с аппендицитом, вот я и ездила ее навестить. Ничем эта встреча хорошим не закончилась. Мы опять поругались и какое-то время не общались. Возможность переводить деньги на карточку давала нам повод не видеться лично. А тут такое явление. Она ничуть не изменилась. Хорошо выглядела, подтянуто. Намного моложе своего возраста. Лет так на двадцать моложе. Цепкий взгляд, надменное выражение лица, а губы в застывшей улыбке, которая слетала, когда кого-то начинали бить ядовитые слова. Мама умела задеть за живое, сказать что-нибудь обидное и неприятное. При этом она удивлялась, когда люди на нее обижались. Иногда мне казалось, что она от этого получает своеобразное удовольствие.
— Ты так и будешь меня на пороге держать? — не выдержала она, когда я думала, что делать дальше.
— Проходи, заодно и расскажи, что тебя привело ко мне.
— С днем рождения тебя поздравить решила. Или ты мне не рада?
— Удивлена. Сереж, поставь цветы в вазу, — попросила я сына, который был удивлен приходом бабушки не меньше меня. Он сразу у нее и торт взял, чтоб на кухню отнести.
— А чего ты не сказала, что у нас сегодня праздник? — обнимая меня со спины, спросил Данко.
— Потому что я уже давно не праздную дни рождения. Цифры не нравятся, — ответила я.
— Глупости это, — проводя пальцами по краю ворота моей кофты, сказал он.
— А мне кажется, что не глупости. Удручает, что они все больше и больше, — ответила я, посмотрев на него. И приход мамы уже
— Нашла из чего проблему делать, — подталкивая меня к кухне, сказал Данко. — Ты меня кормить сегодня собираешься? Я как волк голодный.
— Сейчас разогрею, — ответила я.
— Я смотрю, вы тут ремонт сделали, — оглядывая квартиру, напомнила о себе мама.
— Да, сделали. Стало чище, — машинально сказала я.
— Я вижу. В последний раз, когда здесь была, то квартира на притон походила.
— А что ты хочешь? Дети маленькие были. Отвернешься, а у тебя уже на обоях чего-то нарисовано.
— Поэтому тебе повезло, что мы с тобой не чужие люди, — сказала она. Как одолжение сделала.
— Очень повезло, — я не стала спорить. — Ты ужинать будешь?
— Только чай, — ответила мама. Ее взгляд перешел на Данко. — А это что за квартирант? Опять комнату сдаешь?
— Ага, бедному студенту. Койко-место, — ответила я. Данко молчал, потому что бутерброды жевал. Опять демонстративно на стол локти поставил и отрывал пальцами куски хлеба с маслом, прежде чем их в рот отправить. Когда Света увидела это, ее вначале передернуло. Но что поделать, если у человека такая дурная привычка? Он объяснял, что так вкуснее. Прям Кот Матроскин с колбасой.
— На бедного он не тянет, — как-то с сомнением сказала она.
— А вас так интересует состояние моего кошелька? — поинтересовался Данко.
— Мне интересно кто живет в моей квартире, — сказала мама.
— Ну, насколько я понял, не в вашей, а вашего мужа, — ответил Данко.
— Какая разница?
— Вот и я думаю, какая вам разница кто здесь живет? — спросил он.
— Молодой человек, я могу в любой момент запретить вам здесь находиться, — пригрозила она.
— Можете, — не стал он спорить. — Только зачем нам с вами воевать? Мы что-то делим?
— Давайте не будем ссориться, — попросила я.
— Никто и не думал ссориться. Мы просто разговариваем, — ответил Данко.
— Мам, можно я заберу свою порцию торта и свалю в комнату? — спросил Сережа.
— Что за выражения? Свалить? — хмыкнула я, отрезая ему торт.
— А я там может, валяю из шерсти валенки. Вон, Данко говорит зимы у него снежные. Самая ходовая обувь, — ответил Сережа.
— И резиновые сапоги по весне, — добавил Данко.
— О чем речь? — спросила я.
— О переезде. Чего там осталось? В конце июня уедем, как и планировали, — ответил Данко.
— Я еще не решила, — ответила я.
— А чего тянуть? Болтаться в городе все лето? Неохота. Там речка, лес и огород, — сказал Данко. — Серый не против. Его здесь ничего не держит. Как и тебя. Так о чем разговор?
— Давай потом поговорим, — предложила я.
— Почему потом? Давай сейчас, — хлебая суп и поглядывая на меня, ответил Данко. — Заодно твою маму предупредим, что пусть квартирантов новых ищет.