Загадка пернатого змея
Шрифт:
— Вместо того, чтобы коллективно поминать своих умерших в установленный день, как это делают обычные люди, маги вспоминают о том дне, когда умрут они сами. Этот день является точно таким же определенным, как и любой другой, и гораздо более важным, чем любая другая дата, которую мы отмечаем.
Жить вместе со смертью, значит стать с ней одним целым и научиться принимать ее настолько, что она становится нашим другом. И когда она приходит к нам, чтобы забрать в долину теней, мы уже не боимся этого, потому что готовы пересечь реку забвения. Только так мы можем преодолеть свою смерть.
Донья Лукреция зловеще улыбнулась,
По вечерам мы имели обыкновение собираться вокруг дровяной печи в доме доньи Сильвии, чтобы слушать истории, рассказывать свои сновидения, описывать свои опыты и обсуждать другие интересовавшие учеников вопросы. В начальной фазе своего пребывания среди них я полагал, что они являются чем-то вроде религиозного братства, потом какое-то время считал, что они родственники. Только гораздо позже я осознал, что их связь гораздо сильнее.
В один из таких вечеров нас посетил дон Мельчор и с ним еще два других весьма необычных старика. В свете керосиновой лампы эти гости отбрасывали очень странные тени. Я мог заметить это с того места, где сидел. Сначала было похоже на то, что они колеблются из-за всполохов пламени, но приглядевшись, я понял, что они двигаются не так, как все остальные тени в доме.
Пока все были заняты разговором, я вдруг почувствовал, что как будто осознав мое пристальное внимание, эти тени придвинулись и угрожающе набросились на меня. Я невольно вскрикнул, чем переполошил всех собравшихся. Меня обступили и начали расспрашивать о том, что произошло. Постепенно я пришел в себя и извинился, сказав, что мне что-то пригрезилось, чем насмешил всех присутствующих.
После этой встречи я решил поговорить с некоторыми участниками относительно того, что увидел. Оказалось, что я был единственным, кто видел тех двух стариков. Я спросил об этом дона Мельчора, и он сухо констатировал, что это были его союзники.
Когда я в первый раз посетил дом дона Мельчора в штате Веракрус, я был поражен его убранством — это был огромный и очень добротный особняк, который полностью контрастировал с тем домом, что был у них в штате Морелос. Я начал расспрашивать его об этом, но он неверно истолковал мое любопытство, решив, что я хочу узнать, откуда у них столько денег на все это. И он рассказал мне одну весьма необычную историю.
Он рассказал, что однажды его посетило одно неорганическое существо — призрак, который сообщил ему, что когда был живым, он работал у одного богатого землевладельца. Однажды его господин подозвал его и еще одного его товарища и попросил их отнести один тяжелый сундук в одно очень далекое место вблизи от островерхой скалы. Хозяин приказал им вырыть большую яму, затем осторожно опустить на дно ямы сундук и закопать его. Когда работа была наполовину закончена, старик вдруг вытащил пистолет и застрелил их обоих. Жадному богачу не хотелось оставлять свидетелей.
Дон Мельчор рассказал мне, что по словам призрака, когда старик засыпал их землей, он наложил заклинание, чтобы они оставались там и охраняли его сокровища до конца времен. С тех пор души этих работников были прикованы и не могли освободиться от своего заклятия.
В конце концов они явились дону Мельчору и открыли ему секрет закопанных сокровищ, чтобы с его помощью сломать заклятие и освободиться от рабства. Он сказал, что нашел то место, на которое указал ему этот дух, начал копать там, и на небольшой глубине обнаружил останки людей, а затем, на еще большей глубине, откопал уже подгнивший сундук, набитый золотыми дублонами.
Я уже слышал до этого похожие истории, но никогда не верил в них ни единому слову, однако на этот раз передо мной имелись ее физические подтверждения и не поверить было трудновато. В то время, допустить реальность таких вещей для меня было равносильно тому, чтобы поверить в существование другого мира, где обитали духи умерших. Это наводило на меня какой-то потусторонний страх, и я старался думать о чем-нибудь другом.
Я захотел сменить тему и объяснил ему, что задал предыдущий вопрос потому, что мне стало интересно, по какой причине они поддерживают настолько различные образы жизни. Он сделал понимающее лицо, засмеялся и ответил мне, что маги-целители должны всегда оставаться непривязанными и текучими. По его словам, простая жизнь среди холмов была частью их стратегии, помогавшей им поддерживать текучесть и смирение.
Спустя какое-то время после моего появления у них, донья Сильвия обратила мое внимание на то, что мои волосы слишком отросли и мне не помешала бы хорошая стрижка, добавив, что может помочь мне с этим. Я посмотрел на нее с недоверием, но она на полном серьезе объяснила мне, что именно она подстригает большинство наших соратников.
В то время я с большой заботой относился к своей прическе. Фактически, это был важный элемент моей самоидентификации. Для большей уверенности я переспросил ее, действительно ли она хорошо это делает, и она заверила меня, что является экспертом парикмахерского искусства. После этого, все еще с некоторым недоверием, я разрешил ей подстричь меня.
Как только она принялась за работу, я вдруг почувствовал, как она сделала ножницами один большой срез, и на пол упала большая прядь волос. Донья Сильвия вскрикнула и призналась, что сделала ужасную ошибку. Я бросился к зеркалу, но тут вспомнил, что в их доме не было зеркал. В отчаянии, я побежал к зеркалу заднего вида старого разобранного фургона, служившего нам импровизированным курятником, и посмотрел на свое отражение. Я увидел, что она отстригла огромную прядь, оставив большую проплешину на самом видном месте.
Я был вне себя от досады и расстройства, однако больше ничего не оставалось, кроме как позволить ей продолжать и в конце концов постричь меня налысо. Ходить полностью лысым для меня было все равно, что ходить голым. Сначала мне было очень плохо и я ощущал себя крайне неестественно с самим собой, однако прошло немного времени и урок возымел свой эффект. Я смог понять, насколько это глупо — связывать свое внутреннее состояние со своим внешним видом.
Большинство историй, которые рассказывали нам целители, предназначались для того, чтобы преподать нам различные аспекты лечения болезней. Но временами мы также слушали различные легенды из местного фольклора, у которых всегда имелась некая мораль относительно пути воина или жизни в целом.