Загадки истории России
Шрифт:
Приводя эту догадку Тарасова, историк Н.К. Шильдер сопоставляет слова доктора со словами Волконского из письма статс-секретарю Вилламову: «ибо хотя тело и бальзамировано, но от здешнего сырого воздуха лицо все почернело и даже черты лица покойного совсем изменились…»
13 марта 1826 года разыгрался эпилог таганрогской драмы.
В одиннадцать часов дня, в сильную метель, погребальное шествие направилось из Казанского собора в Петропавловскую крепость. В тот же день прошло отпевание. Во втором часу пополудни пушечные залпы известили миру, что государь император предан земле.
«Итак, — пишет В. Барятинский, — пора
Первый вопрос разрешен без труда, да он никогда ни у кого не вызывал сомнений. Что касается второго вопроса, то с полным беспристрастием, взвешивая все «за» и «против», можно ответить утвердительно: да, император Александр I воспользовался своим пребыванием в Таганроге и легким недомоганием, чтобы привести свой план в исполнение. Он скрылся, предоставив хоронить чье-то чужое тело».
Автор «Царственного мистика» приводит несколько доводов, позволивших ему прийти к такому убеждению.
1. Постоянные противоречия, встречающиеся во всех документах, относящихся к таганрогской драме. А между тем эти документы должны были бы согласовываться даже в мелких подробностях. Ни один из документов не содержит таких точных важнейших сведений о кончине императора, как обстоятельства, при которых наступила смерть, число лиц, присутствовавших при ней, поведение императрицы и т. д.
2. Исчезновение продолжения записок императрицы Елизаветы Алексеевны после 11 ноября. Записки эти, несомненно, были писаны также задним числом, на что указывает хотя бы такая фраза, как «он посмотрел с тем самым видом, который я наблюдала позже в ужасные минуты».
3. Заведомо подложная подпись доктора Тарасова под протоколом вскрытия тела, потому что нельзя же в самом деле допустить, что Тарасов лгал в своих воспоминаниях, утверждая, что он протокола не подписывал.
4. Странное и тревожное настроение и не менее странные поступки императрицы Марии Федоровны, императора Николая I и князя Волконского с Вилламовым, скороспелый и несомненно задним числом написанный «официальный дневник» князя; запрещение Николая I открыть гроб для народа в Казанском соборе; неуместные повторные восклицания Марии Федоровны в Царском Селе: «Это же мой любимый сын, мой дорогой Александр!». Почему бы матери при виде тела собственного сына понадобилось повторять такие слова, производящие впечатление: «Да право же, это он!»
5. Немедленно после смерти распространившиеся слухи, что «везут чужое тело». Ведь почему-то такие слухи возникли! А ведь этот слух необычный. Кончина монарха часто порождает всякие пересуды и всевозможные комментарии, но только таганрогская драма породила такой слух. И слух этот, очевидно, показался народу настолько правдивым, что хотели насильно вскрыть гроб, а властям — настолько опасным, что в московском Кремле по вечерам у ворот ставили пушки, а ночью по городу ходили патрули.
6. Протокол вскрытия тела. Врачи, давшие ответы на просьбу В. Барятинского, были известны на всю Россию, а некоторые и за границей. Редкое единодушие, с которым они отрицают возможность смерти от брюшного тифа или малярии, несомненно убеждает, что в Таганроге было вскрыто тело не Александра…
7. Поведение самого императора, начиная с отъезда из Петербурга, его отдельные фразы и намеки. Вспомним хотя бы некоторые из них: «Я
Удивляет еще одно обстоятельство. После беседы с духовником, а беседовал он еще когда «болезнь» не предвещала ничего трагического, — он за все последующие четыре дня ни разу не выразил желание видеть священника и при «кончине его» священник также не присутствовал. Это совершенно не похоже на Александра, который, если бы он действительно умирал, конечно, потребовал бы к себе духовное лицо. Да и близкие к нему люди, то есть императрица и князь Волконский, несомненно, послали бы за священником — хотя бы для того, чтобы прочитать отходную молитву.
Естественно возникает весьма существенный, пожалуй, щекотливый вопрос: если император привел свое намерение в исполнение и скрылся, то как и при каких обстоятельствах он мог это сделать?
Великий князь Николай Михайлович в своей книге «Легенда о кончине Александра I» приводит разговор (в его присутствии) между историком Н.К. Шильдером и одним лицом, про которое великий князь пишет, что не имеет права его назвать. Это лицо, возражая историку «по целой серии его мистических загадок», сказало: «Я допускаю возможность всех ваших предположений по поводу исчезновения Александра, кроме одного, самого основного и которое мне кажется недопустимым. Как вы допускаете, чтобы можно было подменить тело императора?!» Приводя эту фразу, Николай Михайлович добавляет: «Должен и я всецело присоединиться к этому мнению и сказать, что более чем сомнительно допустить возможность подмены покойника, когда этим покойником является русский государь».
В том-то все и дело! Подменить труп простого человека — задача нелегкая, пожалуй, невозможная: возникает масса различных юридических, полицейских, врачебных и иных препятствий. Но подменить тело императора, когда он сам этого желает — это не может встретить ни малейших препятствий. Александру достаточно было посвятить в свою тайну трех-четырех лиц, которые, распределив между собой степень участия, должны были только найти подходящего покойника, чтобы положить его в гроб вместо императора, затем своим образом действий заставлять других, непосвященных, принимать ложь за истину и, наконец, хранить молчание.
Где-то в далеком Таганроге, в небольшом доме, при малочисленном составе свиты и прислуги, большинство которой даже не находилось во дворце, при мало-мальской осмотрительности и осторожности вся эта мистическая драма могла быть разыграна без сучка, без задоринки, не возбуждая ни в ком ни малейшего подозрения. Но, видимо, разыграна она была не во всем удачно: кто-то или не справился со своей задачей, или проговорился, или что-то прошло не совсем гладко. Возникли подозрения, поползли сразу же тревожные слухи.
Кто могли быть лица, которых император посвятил в свою тайну и без помощи которых он не мог привести свой план в исполнение? Такими лицами были: императрица Елизавета Алексеевна, ближайший друг государя генерал-адъютант князь Волконский и один из врачей — лейб-медик Виллие либо доктор Тарасов, а может быть, и оба медика. Участие этих трех-четырех лиц было крайне необходимо!
Что же указывает, прямо или косвенно, на их пособничество?
Итак, первая среди названных сообщников — Елизавета Алексеевна.