Загадки истории России
Шрифт:
Что все это означает? Какие данные, о чем княгиня узнала? Что подозревали и скрывали приближенные к Александру лица? Какие письма своего мужа княгиня Волконская читала и пересылала императрице Марии Федоровне? Кто мог найти для себя выгодным знать интимные наблюдения Волконского?
Одно несомненно: речь идет о какой-то важной тайне, о которой Волконский был более осведомлен, чем другие окружавшие императора лица. Однако эти лица тоже что-то подозревали, и их подозрения явились неприятной неожиданностью. Очевидно также, что тайна была интимного характера, а не политического и не имела отношения к каким-либо революционным или военным заговорам, так как в последнем случае главным лицом, обо всем осведомленным, был бы не Волконский, а барон Дибич. Кроме того, тайна эта несомненно касалась пребывания государя
А какая тайна могла быть у Александра в бытность его в Таганроге? Ведь известно все, связанное с его пребыванием в этом городе. Одного мы не знаем — содержания его частных бесед с императрицей, Волконским, Виллие и Тарасовым. Только они неоднократно оставались с ним с глазу на глаз…
Какую роль могли играть в исчезновении Александра лейб-медик Виллие и доктор Тарасов?
Привлечение к «делу» одного из них, а может быть, и обоих было крайне необходимым.
Выходец из Шотландии, спокойный и сдержанный Виллие мало чем себя выдал, разве что своим дневником, написанным задним числом, да согласием совершенно стушеваться после подписания протокола вскрытия тела до самого привоза тела в Бабино. По тому официальному положению, какое он занимал, он, конечно, должен был играть первенствующую роль в событиях после 20 ноября, между тем о нем никто нигде не упоминает, и даже наблюдение за перевозом тела Елизавета Алексеевна поручила не ему, а Тарасову. Это настолько удивительно, что можно было подумать, что Виллие вообще куда-то исчез после драматических событий во дворце. Но тем не менее он оставался в Таганроге, а затем следовал с печальным кортежем до Петербурга.
А какую роль играл доктор Тарасов? Документально известно лишь следующее: Тарасова позвали к императору лишь 14 ноября; он отказался вскрывать и бальзамировать тело, но составил протокол вскрытия, который, однако, отказался подписать, следствием чего явилось появление его заведомо подложной подписи; императрица поручила ему, Тарасову, наблюдать за телом во время перевозки на север — до погребения. Добавим к этому, что он является автором воспоминаний, в которых почти все время противоречит авторам других официальных документов и которые были напечатаны в «Русской Старине» в 1871–1872 годах — как раз в тот самый период, когда получили распространение слухи о тождестве Александра и Федора Кузьмича.
Можно предполагать, что Тарасов был посвящен в тайну, но лишь в последнюю минуту. Не обладая хладнокровием и выдержкой своего шотландского коллеги, он, возможно, «заартачился» и выразил свой протест именно отказом подписать протокол и проводить бальзамирование, но его, видимо, «уговорили», тем более что он и поделать ничего не мог против воли императора и таких лиц, как императрица, Волконский и Виллие. Для того же, чтобы его окончательно «задобрить», ему и дали почетное задание — следить за сохранностью покойного, обязав его, таким образом, хранить молчание.
Впрочем, это лишь предположения…
Но если Александр остался жив, то чье тело было похоронено в Петропавловской крепости? Вопрос второстепенный, но все же, все же…
В большом городе, каким является Таганрог, в конце концов не трудно было подобрать более или менее подходящего покойника — при твердо выраженной воле императора. Поиски, надо полагать, велись с 11 ноября, когда состоялся последний разговор Александра с императрицей, и закончились (предположительно) 18 ноября, когда Волконский «завладел» постелью Виллие, «чтобы быть поближе к императору». Можно представить себе такую картину: перебравшись поближе к императору, Волконский обговаривает последние детали плана, отправляется в дом Шихматовых и договаривается о переезде туда императрицы.
19 ноября утром Александр «умер» в присутствии одной лишь императрицы, в то время как Волконский и Дибич (ни во что, конечно, не посвященный) заблаговременно опечатывают бумаги Александра. Привоз чужого тела состоялся, надо полагать, в ночь с 19 на 20 ноября, а может быть, и раньше. Между прочим, и это весьма любопытно, все официальные документы хранят молчание о том, что происходило во дворце после 11
Относительно «двойника» императора есть три предположения.
Согласно первому (наиболее распространенному, но наименее вероятному), вместо Александра было положено тело фельдъегеря Маскова, умершего, как мы знаем, 3 ноября при падении из экипажа по дороге в Таганрог.
Великий князь Николай Михайлович дает такие интересные сведения: «Во время моих бесед с покойным Николаем Карловичем Шильдером он неоднократно останавливался на этом случае (т. е. гибели фельдъегеря) и обращал мое внимание на заметку Тарасова. После ряда усилий… Шильдеру удалось напасть на след некоего Аполлона Аполлоновича Курбатова, профессора химии в Технологическом институте. Я лично пригласил профессора к себе, — пишет великий князь, — и вот что он мне передал в 1902 году, вскоре после кончины самого Шильдера. Курбатов по матери своей приходился внуком фельдъегеря Маскова, и у них в семье сложилось не то убеждение, не то предположение, что будто бы дед их, Масков, похоронен в соборе Петропавловской крепости вместо императора Александра I, что это предание ему, профессору, тоже известно и что дети Маскова допускали возможность такого предания. К сожалению, все дети Маскова давно умерли, их было пять, два сына и три дочери, также не было в живых и отца А.А. Курбатова, Аполлона Митрофановича, скончавшегося в 1857 году, и его жены, Александры Николаевны, урожденной Масковой, умершей в 90-х годах. Сам профессор (в то время уже пожилой человек) скончался в 1903 году. Других потомков как сыновей Маскова, так и дочерей мне не удалось отыскать. Во всяком случае курьезно, что такого рода предание могла вообще существовать и, по показанию Курбатова, это хранилось в семье в тайне и по понятным причинам избегалось оглашению».
Великий князь Николай Михайлович продолжает: «В московском Лефортовском архиве я нашел не только формулярный список Маскова, но подробное донесение капитана Михайлова командиру фельдъегерского корпуса майору Васильеву, писанное 6-го ноября 1825 года из Таганрога. Оно схоже с рассказом Шильдера…, но кроме того указано точное место, где похоронен фельдъегерь Масков, а именно в том селении (с. Знаменское), где случилось с ним несчастье: «4 числа ноября предан земле в сем же означенном селении при фельдшере Вельше, который был послан по приказанию начальника главного штаба Его Высокопревосходительства генерал-адъютанта Дибича из города Орехова». Семейству Маскова пожаловано было, по Высочайшему повелению, полное содержание, которое он получал при жизни, и, кроме того, несколько раз отпускалась сумма на уплату долгов, а младшая дочь Александра (впоследствии Курбатова) определена была на казенное содержание в мещанское училище благородных девиц. «Следовательно, — заканчивает великий князь, — вне всякого сомнения, что тело погибшего фельдъегеря Маскова было похоронено на другой день после происшествия, т. е. 4 ноября, за 15 дней до кончины государя».
Предание, хранившееся в семье Маскова, имеет некоторое правдоподобие, но весьма веским аргументом против предположения, что вместо Александра был похоронен Масков, является продолжительность промежутка времени между 4 и 19 ноября. Как могли сохранить и тайно перевезти в Таганрог труп умершего фельдъегеря? Перевезти-то смогли бы, а вот хранить в течение двух недель…
Согласно второй версии, вместо Александра похоронили тело приговоренного к телесным наказаниям солдата таганрогского полка, не вынесшего «шпицрутенов». Это предположение также сомнительно, ибо не соответствует протоколу вскрытия тела.
Третье предположение, которого придерживается историк Шильдер, состоит в том, что похоронено было тело солдата (или фельдфебеля) Семеновского полка, находившегося и умершего случайно в Таганроге, к тому же имевшего некоторое сходство с Александром…
Несомненно одно: похоронено было тело кого-то, умершего за день до 19 ноября, более или менее похожего на императора, скорее всего… менее, если судить по письму княгини Волконской (провалившиеся глаза, немного орлиный нос).
Быть может, какую-то важную роль сыграл доктор Александрович, о котором нигде, кроме частного письма из семьи Шихматовых, не упоминается. Возможно он-то, как «штаб-лекарь», то есть главный местный врач, и подыскал в одном из госпиталей города нужного покойника…