Загадочные фантомы
Шрифт:
– О, а теперь ты помнишь?
– Еще злишься на меня?
– Возможно. Ты собираешься опять меня игнорировать без причины?
– Ты считаешь, у меня нет причины?
Она задержала дыхание.
– А есть?
Бо не ответил, а Астрид не могла в полумраке рассмотреть его лицо. Через некоторое время он сказал:
– Иди спать.
Если Бо думал, что она будет настаивать, то сильно ошибался. Ни слова не говоря, Астрид двинулась к главной лестнице в дальней части прихожей. Рядом находилась небольшая кабина лифта с дверью из кованного металла с вычурными украшениями – эту роскошь Магнуссон-отец установил перед смертью. Однако шум работающего лифта
Астрид развернулась и посмотрела на напряженного молодого человека.
– Ты уже заглядывала в башенку? – прошептал он.
– Нет, – ответила она, не понимая смысла вопроса.
– Тогда иди и проверь наш тайник.
Он отпустил ее и скрылся в темной прихожей, лишив ее дара речи.
Когда Астрид убедилась, что Бо ушел, то побежала на второй этаж. Ее комната находилась справа. Все осталось так, как прежде, до отъезда в Лос-Анджелес: покрывало на кровати с четырьмя столбиками, коврики, занавески – все в бледно-розовых узорах из роз. Вернувшись сегодня домой с железнодорожной станции, Астрид решила, что обстановка чересчур девичья. А сейчас ей наплевать. Она швырнула на пол сумочку, испорченные туфли и бросилась в одних чулках по коридору второго этажа к запасной лестнице.
Здесь редко, кто бывал; после установки лифта почти вся жизнь дома переместилась в западное крыло, поближе к кухне и соответственно к главной лестнице, которая начиналась у комнаты Бо и заканчивалась на третьем этаже, где находился кабинет Уинтера. Однако именно черная лестница, по которой Астрид сейчас поднималась, вела прямо на чердак – в комнату с низким потолком на самом верху дома. Этот уголок отец отремонтировал специально для матери, включая самый верх башенки в стиле «ведьминской шляпы».
В теплое время года здесь было душно, но открывался лучший вид на Залив и крыши Пасифик-Хайтс. И именно тут Астрид склонилась перед подоконником, в поисках того, что оставил ей Бо.
Впервые Уинтер заметил четырнадцатилетнего карманника в Чайна-тауне, когда мальчишка сумел ограбить его по пути из боксерского зала. Брат Астрид нанял смельчака выполнять разные задания: доставлять сообщения и посылки, шпионить и все такое. А когда два года спустя от сердечного приступа умер дядя Бо, Уинтер взял бывшего карманника к себе, и тот жил с ним и его первой женой, которая потом погибла в аварии с Магнуссонами-старшими. После смерти родителей три с половиной года назад Уинтер вернулся в семейный особняк, прихватив помощника с собой.
Астрид в то время было пятнадцать. И хотя она мельком видела Бо до того лета, когда он переехал к ним в дом, но впервые заговорила с ним именно здесь – на самом верху башни. Это был любимый уголок ее мамы, и именно здесь Астрид нашла утешение в чтении книг.
А еще болтала с Бо.
Он лишился матери совсем в юном возрасте, и с ним было легко, даже приятно разговаривать. После школы она поднималась сюда, и Бо учил ее словам на кантонском или рассказывал о своем детстве в Чайна-тауне. Астрид особенно нравились китайские басни, которые он узнал от матери и пересказывал их с огромным воодушевлением и озорством, меняя сюжет, чтобы поднять подруге настроение.
Во время одной из таких бесед Бо нашел тайник под подоконником, который совершенно случайно открыл ударом ноги. И когда они с Астрид подружились, то принялись оставлять там маленькие сокровища друг для друга. Записки. Конфеты. Находки. Подшучивали друг над другом.
Они не пользовались тайником больше года.
Сердце Астрид быстро колотилось, когда она ударила пару раз кулаком по верхнему углу панели. Тьма заполняла тайник, но Астрид пошарила и кое-что нашла.
И вытащила коробочку, завернутую в шелковую ткань, расшитую розами, с таким красивым бантиком, что жаль было трогать, но из любопытства она развязала его за несколько секунд. А внутри лежали сияющие серебристые наручные часы.
Простые и красивые, а по-другому и быть не могло, ведь у Бо прекрасный вкус. Он одевался лучше всех ее знакомых. Но самое главное, что подарок именно от него. Бо прочел письма и все-таки не забыл про ее день рождения.
Астрид прерывисто задышала от переполнявшей ее радости. Она с восторгом подхватила изящные часики и погладила продолговатый четырехугольный циферблат и ремешок-браслет. Краем пальца нащупала что-то на задней крышке, перевернула и поднесла к тонкому лучику лунного света, пробившемуся в окно. На металле оказалось длинное посвящение. Гравировка гласила:
«Один день, три осени».
Китайская идиома, о которой Бо рассказал несколько лет назад, означала:
«Когда тебе не хватает кого-то, один день разлуки кажется тремя годами».
Астрид прижала часы к груди и расчувствовалась.
Глава 4
Этой ночью Бо не выспался. После расставания с Астрид на лестнице, он понадеялся, что она спустится, как только найдет подарок, и час держал дверь приоткрытой, слушая стук дождя по узкому окну над кроватью. Раньше Астрид иногда пробиралась по ночам в крыло для слуг, чтобы поговорить. В этом коридоре располагались шесть личных комнат, а также общее помещение и столовая. И хоть жилище Бо было не самым большим – самое большое оккупировала экономка Грета, – но находилось за поворотом в укромном углу подальше от остальных. Астрид легко проскальзывала сюда, не привлекая внимания чужих ушей.
Но она так и не спустилась.
Глупо обижаться на ее отсутствие. Несколько часов назад Бо переживал, что она умрет или пострадает от проклятья. Ну, насчет последнего, честно говоря, еще ничего неизвестно. А еще она, должно быть, очень устала и просто пошла спать. Это не значит, что часы ей не понравились.
Бо потратил на них слишком много денег. На покупку машину ушла большая часть его сбережений, придется теперь экономить. Однако с Астрид это далеко непросто.
Убедившись, что гостьи сегодня не будет, Бо закрыл дверь и уселся на кровати, глядя на книжный шкаф напротив, забитый под завязку старыми журналами и книгами. Точнее сорока двумя книгами и потрепанной старой копией «Международного словаря Уэбстера», в которую Бо не раз заглядывал, стараясь пополнить словарный запас. Кроме того он прочел все эти книги по нескольку раз. У некоторых была оторвана обложка или сломан корешок, какие-то промокли, где-то загнуты уголки. Не важно. Бо купил их на честно заработанные деньги.
На верхней полке в окружении еще пяти его драгоценных томов стоял потрескавшийся керамический белый кролик – то немногое, что осталось от детства Бо в Чайна-тауне. Его дядя, скупой ублюдок, как-то упомянул, что эта статуэтка принадлежала бабушке Бо, в конце прошлого века нелегально иммигрировавшей из Гонконга в качестве невесты на продажу. Она передала кролика матери Бо, которая десять лет назад умерла во время эпидемии «испанки», оставив его в одиннадцать лет сиротой. За три года до того, как Бо впервые заметил Уинтера у боксерского клуба и украл его кошелек.