Заговорщица
Шрифт:
Руджьери также удивленно посмотрел на Моревера.
— Объяснитесь, сударь, — попросил астролог. — Значит, речь идет не…
— …не о покушении, — твердо заявил Моревер. — Я не намерен стрелять в него из аркебузы, как в Колиньи. Ни в коем случае! Думаю, было бы правильней, если бы вы, Ваше Величество, написали бы не «на следующий день после смерти», а «на следующий день после казни герцога де Гиза».
— Моревер, — проговорила, задыхаясь от волнения, старая королева, — ты действительно можешь представить нам весомые улики против Гиза? Говори же, не бойся! Я действительно когда-то позабыла о тебе, но если ты окажешь подобную услугу моему сыну, ты получишь не пятьсот тысяч, а много больше… Слышишь?
— Конечно, Ваше Величество. Но мне достаточно того, что вы соблаговолили мне предложить. Вы дали на мое имя вексель на пятьсот тысяч ливров, а я даю вам вексель на голову герцога де Гиза. Прочтите это, мадам…
С этими словами он вынул из кармана бумагу и протянул ее королеве. Бросив быстрый взгляд на документ, Екатерина сразу же узнала почерк.
— Рука Гиза! — прошептала она.
Екатерина и Руджьери склонились над письмом. Вот что они прочли:
«Сударыня!
Ваши аргументы так убедительны, что нельзя терять ни минуты. Я приступаю к выполнению Вашего грандиозного плана. Я не собираюсь ждать неделю, я не могу ждать ни одного дня — я со своей свитой выезжаю в Блуа сегодня, сейчас же! Я надеюсь, что буду иметь честь встретиться с Вами в этом славном городке.
Мы должны сделать все, чтобы ускорить наступление великих событий, столь желаемых как мной, так и Вами, — смерти известной нам особы и заключения нашего союза.
Генрих, герцог де Гиз (пока еще только герцог). «
Это было то самое письмо, что герцог вручил Мореверу для передачи Фаусте. Моревер очень удачно подделал его, доставил по назначению фальшивку, а оригинал оставил у себя. Подпись «Генрих, герцог де Гиз… (пока еще только герцог)» явно свидетельствовала о притязаниях Гиза, а слова «смерть известной нам особы» указывали на смерть короля.
Екатерина внимательно читала и перечитывала послание. Содержание письма не оставляло места для сомнений. Екатерина обдумывала, как и когда предъявить Гизу обвинение в государственной измене.
— Кому было адресовано письмо? — спросила королева.
— Принцессе Фаусте.
— Значит, до нее оно не дошло?
— Простите, мадам, но вы ошибаетесь. Фауста получила послание Гиза… вернее, копию с этого послания.
Екатерина взглянула на Моревера с восхищением — она его, похоже, недооценила.
— Вы уверены, что никто, кроме вас, не знает о содержании этого письма?
— Абсолютно уверен, мадам!
Екатерина присела в кресло у стола, задумчиво подперла рукой подбородок и все смотрела и смотрела на лежавшее перед ней письмо.
— Принцесса Фауста… принцесса Фауста… — тихо повторяла королева.
О чем же думала Екатерина Медичи, произнося имя Фаусты?
Глава XXVI
ПАРДАЛЬЯН В МОНАСТЫРЕ
Расстанемся с Екатериной Медичи, погруженной в глубокие размышления. Оставим и Моревера — о последствиях его предательства мы расскажем позже. Перенесемся же, дорогой читатель, из Блуа в Париж.
Прошло уже несколько дней с тех пор, как герцог де Гиз со свитой отбыл в Блуа. В столице было неспокойно.
Во дворце Фаусты недели через полторы после отъезда Лотарингцев также начали собираться в путь. Фауста получила письмо, переданное Моревером, и решила отправиться в Блуа. Во-первых, она хотела находиться рядом с Гизом, чтобы поторопить его, если потребуется, и поддержать в минуту колебаний… С этого человека, отличавшегося неуравновешенным характером, вообще следовало бы не спускать глаз, полагала принцесса. Во-вторых, в Блуа ей будет легче скрыть от своих приверженцев последствия предательства Ровенни.
Все было готово к путешествию. Карета уже ожидала у ворот. Двенадцать недавно принятых на службу охранников должны были составить эскорт Фаусты. Двое надежных слуг еще четыре дня назад отбыли в Блуа, чтобы подготовить дом для своей повелительницы.
Итак, Фауста, сопровождаемая верными служанками Мирти и Леа, села в карету. Обе были рады покинуть мрачный дворец на острове Ситэ. В последнюю минуту перед отъездом Фауста бросила долгий взгляд на этот дом, где она провела столько дней, где радовалась и страдала, где размышляла над великими планами и обдумывала грандиозные замыслы. Перед ее мысленным взором возник образ Пардальяна… Но Фауста решительно встряхнула головой: шевалье мертв, и нечего больше о нем вспоминать… Теперь ее сердце свободно!
Наконец Фауста подала знак к отъезду и опустила шторки кареты. Через час экипаж и охрана были уже за городскими воротами и направлялись в Блуа.
Перед тем как выехать через ворота Нотр-Дам-де-Шан, карета Фаусты ненадолго остановилась у якобинского монастыря, расположенного в двух шагах от городской стены. И как раз в это время в Париж через ворота Сен-Дени въехал шевалье де Пардальян. Он не торопился возвращаться в столицу. В Амьене он, например, отдыхал целых два дня. Он ощущал огромную усталость, но вовсе не потому, что последнее время много скитался по дорогам, нет. Шевалье устал не телом, а душой, устал от одиночества… Он чувствовал себя несчастным и всеми забытым…
Лишь две вещи интересовали в этой жизни шевалье де Пардальяна: во-первых, он хотел по заслугам наказать Моревера (шевалье никогда не простил бы себе, если бы эта ядовитая гадина ускользнула от возмездия); во-вторых, он должен был отомстить Гизу за те оскорбления, что герцог нанес шевалье.
Два дня в Амьене Пардальян провел в полной нерешительности. Он провалялся в постели, в бедной комнатке на постоялом дворе. Шевалье не мог ничего делать, он лишь не отрываясь смотрел в потолок и размышлял.
«Предположим, я уничтожу и Гиза, и Фаусту, и Моревера? А что потом?»
Что еще он должен делать в жизни? Для чего вообще живет шевалье де Пардальян?
Пардальян тосковал, потому что его давняя душевная рана все еще не затянулась. Он думал о том времени, когда наконец рассчитается со всеми своими врагами. Куда ему тогда деться? Что предпринять?
— И идти мне некуда… — вздохнул шевалье. — Кто меня ждет? И дома у меня нет…
Может, попросить приюта у молодого герцога Ангулемского и спокойно стареть, обучая фехтованию сыновей Виолетты? А может, лучше провести свою старость у камелька в гостинице «У ворожеи», в обществе госпожи Югетты?