Заговорщик
Шрифт:
С тем он и удалился, бормоча что-то невнятное.
В то утро Виски так и не появился. Однако известие о нем я все же получил, причем самым неожиданным образом. Около двух часов дня, когда я уже включил кухонный автомат, чтобы приготовить ленч, в офис вошли сержанты Джонс и Тенги.
– Чем могу служить?
– осведомился я.
– Быть может, вы хотите приобрести универсальный посадочно-уборочный комплекс?
Это был наш самый дорогой агрегат, который могли себе позволить только очень большие хозяйства. Настроение у меня было превосходное, несмотря на некоторое беспокойство по поводу отсутствия партнера. Никакой провинности перед законом я за собой не чувствовал, поэтому считал возможным разговаривать
– Нас это не интересует, - холодно ответила Джонс.
– Мы пришли сюда по долгу службы, а не как покупатели. Потрудитесь ответить на несколько вопросов, но учтите…
– «…что все сказанное может быть использовано против вас», - продолжил я.
– Вот именно, - нахмурилась Джонс.
В первый визит патрульных я как-то не разглядел их. Быть может, так получилось потому, что в основном они беседовали с Виски. К тому же манера поведения сержанта Джонс вызывала во мне чувство внутреннего протеста, и я просто старался не смотреть на нее. Теперь же мне приходилось смотреть ей прямо в лицо, чтобы она не заподозрила чего-либо. Еще не зная того, что впоследствии она станет моим злым гением, орудием провидения, я уже интуитивно угадал в ней своего непримиримого врага и боялся ее. Эта, вторая, встреча больше врезалась мне в память, чем первая, и, возможно, потому я так хорошо запомнил неординарную, даже по местным меркам, внешность сержанта.
Как уже говорилось, ростом она была много выше двух метров. С этой высоты на меня взирали пронзительно синие большие глаза, полные презрительного недоверия. Беседуя, она требовательно смотрела мне в лицо, и я с ужасом ловил себя на том, что словно загипнотизированный не могу отвести взгляда, не вызвав при этом подозрения в некоем преступлении.
Лицо Джонс можно было бы назвать даже приятным, если бы не постоянная гримаса, превратившая его в маску презрения. Здоровая кожа была покрыта легким, ровным загаром и тем трогательным пушком, что часто восхищает нас в совсем еще юных девушках. Густые черные брови и длинные изогнутые ресницы обрамляли и оттеняли глаза. Легкий румянец на щеках был вполне естественным, а не плодом усилий косметички. Правильной формы небольшой нос казался мне снизу несколько более вздернутым, чем положено, но и это не портило общего впечатления. Зато полные чувственные губы с чуть опущенными уголками, постоянно находящиеся в движении и словно прячущие некий ключ к разгадке этой противоречивой натуры, своей мимикой довершали гримасу превосходства и сводили на нет все родившиеся было симпатии.
Сколько ей было лет? Точного ответа на этот вопрос я так и не узнал. Предположительно Джонс была не более, чем на два-три года старше меня, но манера держаться покровительственно по отношению к окружающим, словно бы имея дело с несмышлеными детьми, делала ее несколько старше. При своем устрашающем росте Джонс была довольно пропорционально сложена, и шагов с десяти на ее фигуру можно было засмотреться. Светлые, почти белые волосы ниспадали на чрезвычайно гибкую, длинную и оттого казавшуюся тонкой шею. Далее следовали округлые плечи и руки, на которых при каждом движении играла развитая мускулатура. Судя по всему, Джонс не на шутку увлекалась атлетизмом, но сумела соблюсти меру, найти золотую середину между изяществом и излишеством. Высокая полная грудь находилась как раз на уровне моих глаз, и расстегнутая на три пуговицы форменная блузка, приоткрывая ее, постоянно манила мой взгляд, отвлекая от разговора. Тяжелая портупея, увешанная всевозможными аксессуарами полицейского, располагалась на тонкой талии, которая также была естественного происхождения. Длинные, стройные ноги Джонс были исполнены такого совершенства, что иной раз даже женщины не могли удержаться от пусть мимолетного, но почти всегда восхищенного взгляда. Ко всему
Таков был мой злой гений, мой ангел мщения, мой рок..
– Итак, первый вопрос: как давно вы виделись со своим коллегой, - сержант заглянула в блокнот, - Джоном Уолкером?
– С Виски?
– удивился я, чувствуя, что смутные предчувствия, тревожившие меня с утра, обретают реальную основу.
– Не далее как вчера вечером. Мы были вместе на приеме в доме политического советника президента, как там ее?.. Ну, здесь недалеко, на улице Вилли Каана.
– В котором часу это было?
– Я на время не смотрел… Вечером. Уже темнело. А что с Виски?
– Пока что вопросы задаю я, - отрезала Джонс.
– Вы пришли туда вместе?
– Ну разумеется!
– А ушли тоже вместе?
– Ну да! То есть нет… Виски приглашал меня на пикник за город, но я отказался и уехал без него… Точнее - он без меня.
– А с кем он собирался на пикник, вы знаете?
– Нет, он пришел один и пригласил. А с ним никого не было.
– И больше вы его не видели?
– Нет, но все же где он, что с ним? Я же вижу, что вы что-то об этом знаете!
– А вас не обеспокоило его исчезновение?
– проигнорировав мои вопросы, продолжала Джонс.
– Нисколько, - начал врать я, чувствуя, что это может помочь другу.
– Он часто исчезает на сутки-двое, а дома ночевать вообще не в его привычках. Для него такая жизнь - норма.
– Так.
– Джонс выключила свой блокнот.
– Это все, что меня интересовало. Кстати, постарайтесь никуда не уезжать из города, вы можете понадобиться.
– Но что же все-таки с Виски?
– вскричал я, увидев, что патрульные направились к двери.
В тот же момент, как всегда некстати, появился робот-дворецкий со своим стаканом. Я отпихнул его в сторону. Зазвенел, покатившись по полу, стакан, остро запахло бурбоном.
– Он в Центре восстановительной медицины, - бросила через плечо Джонс.
– Постойте, постойте! Так нельзя! Объясните толком!
– Ну, как бы вам это сказать, - вступила в разговор сержант Тенги.
– Говорите прямо, я готов ко всему!
– Видите ли, ваш приятель не слишком осмотрителен в выборе знакомых… Поэтому сегодня утром он был обнаружен нами неподалеку отсюда…
– Не понимаю.
– Я действительно был в полном смятении, а женщины смотрели на меня, как на ребенка, словно решая, стоит ли говорить мне то, о чем я не имею ни малейшего понятия, или оставить в неведении.
– Его изнасиловали, - криво усмехнулась Джонс, окинув меня при этом оценивающим взглядом, от которого у меня мороз пошел по коже.
– Что?
– Моему удивлению положительно не было предела.
– Да как же это может быть?!
– Очень просто. У нас такие случаи не редкость, особенно с иностранцами. Ваши мужчины очень часто переоценивают свои силы и возможности.
– На этот раз Джонс совершенно явно усмехнулась.
– Вот для вас эта ночь кончилась не столь трагично, хотя следы истощения налицо… на лице.
После этого они ушли, оставив меня в полной растерянности. Чисто машинально я выпил виски, терпеливо поднесенное мне дворецким, и не почувствовал вкуса. Некоторое время я стоял посреди офиса с пустым стаканом в руке, совершенно не представляя, что предпринять, но в конце концов решил съездить в центр и своими глазами увидеть Джона. Однако надеждам моим не суждено было сбыться. К Виски меня не допустили, мотивируя отказ тяжелым состоянием пострадавшего. И никакие просьбы, увещевания и даже угрозы не подействовали на персонал, непоколебимо стоящий на своем. Единственное, чего мне удалось добиться, так это заверения в том, что уже через несколько дней «пациент будет как огурчик».