Заговорщик
Шрифт:
– Помыть, - распорядился Шеф, лишь мельком заглянув в гараж - Через десять минут - к подъезду.
Потом он критически осмотрел каждого из нас и, ткнув в меня подбородком, добавил:
– Ты - за руль.
Нам оставалось только повиноваться.
Машину пришлось мыть прямо в гараже, при помощи пожарной системы и дворецкого, который за эти десять минут несколько раз выдал всю заложенную в него Виски программу изощренных ругательств. Однако нам пришлось стерпеть и это, поскольку доехать до ближайшей мойки было просто некогда. Зато с точностью до секунды сверкающий лимузин возник у крыльца. Шеф вышел чинной походкой и направился к машине. Следом за ним, согнувшись в три погибели, шел Виски с огромным чемоданом. Шеф, так и не составивший себе труда представиться, жестом указал, куда поставить багаж уселся на заднее сиденье и кивнул Виски на место возле себя.
– К президентскому дворцу.
Я включил передачу, и машина плавно тронулась.
– Хотите увидеть смену почетного караула?
– поинтересовался Виски, пытаясь угадать мысли Шефа.
Тот величественно кивнул.
– Тогда нам следует поторопиться - это происходит ровно в полдень, - заметил Виски.
Шеф снова молча кивнул. Ну, точно андроид, не оборудованный речевым модулятором. Мне же ничего другого не оставалось, кроме как прибавить скорости. Дорогу на центральную площадь Молулу я знал хорошо, и мы добрались до места в минимально короткий срок.
Церемония смены караула у подъезда президентского дворца была придумана в свое время более для привлечения туристов и популяризации правительства, чем собственно для охраны.
Как уже говорилось, политика президента Хеинвы была такой демократичной, что просто исключала возможность появления оппозиции. За многие годы правления никому и в голову не приходило покушаться на кого-нибудь из чиновников, хотя, конечно, попасть на прием во дворец было непросто.
Гвардейцы были едва ли не единственными военнослужащими на планете, и, насколько мне известно, конкурс на замещение вакантных должностей в гарнизоне был очень жесткий. Контингент состоял, как и везде на Хеинве, из женщин, точнее - девушек Это были тщательно отобранные высокие блондинки с отличными фигурами и премиленькими личиками. Любая из них на конкурсе красоты, проходящем где-нибудь за пределами Хеинвы, не оставила бы другим претенденткам ни одного шанса на победу. Одеты они были в короткие малиновые сюртуки и снежно-белые лосины, выгодно подчеркивающие их умопомрачительные формы. Довершали обмундирование черные полусапожки и высокие кивера с пышным плюмажем. Вся одежда была с большим вкусом отделана золотым позументом, и в лучах полуденного солнца экипировка их сверкала так, что девушки гвардии более походили на богинь, чем на простых смертных. Вооружены они были короткими, изогнутыми дутой мечами в золоченых ножнах и некими странными конструкциями из дерева и вороненого металла, называемыми, кажется, карабинами.
Караул возле президентского дворца сменялся каждый час. И если в другое время можно было залюбоваться этим действом, то в полдень здесь устраивали целое шоу. Весь гарнизон дворца, состоящий из сотни амазонок, выходил на площадь и маршировал под барабанный бой в течение десяти минут, пока одни караульные сменяли других. Для меня так и осталось загадкой назначение различных маневров, производимых гвардейцами словно специально для того, чтобы показать себя во всей красе неизменно толпящимся здесь туристам, но зрелище было впечатляющим. Каре из сотни прекрасных нимф появлялось из ворот, разделялось сначала на два, а потом на четыре отряда, которые расходились в разные стороны с тем, чтобы через минуту встретиться в центре площади и непостижимым образом пройти друг сквозь друга. Потом они снова выстраивались в каре и, повернувшись лицом ко дворцу, замирали на минуту, в течение которой раздавались команды для караульных. Наконец сменившиеся присоединялись к своим подругам, вся сотня исполняла команду «налево!» и, прошагав полсотни метров, скрывалась за воротами дворца, оставив на площади ослепленных их блеском зрителей.
Как правило, в этот момент прибывала машина госпожи президента в сопровождении пышного эскорта. Она никогда не въезжала во внутренний двор и всегда останавливалась возле высокого крыльца с длинной беломраморной лестницей. Это зрелище было не столь ослепительным, хотя его тоже можно было посчитать частью шоу.
Женщина, занимавшая в те времена этот государственный пост, могла бы также рассчитывать на корону королевы красоты на любой планете, где только ходят на двух ногах и имеют голову. Возможно, такая внешность сыграла не последнюю роль на выборах. Она была всегда неброско, но со вкусом одета и, поднимаясь от лимузина к высоким резным дверям дворца, могла бы затеряться среди секретарей и телохранителей, но какая-то особая стать, присущая только ей одной, не позволяла усомниться в высоком положении этой женщины.
Президентский лимузин сопровождали обычно восемь сверкающих хромом огромных мотоциклов - машин, ранее мной не виданных, а потому вызывавших мой неподдельный интерес. На мотоциклах восседали затянутые в кремовую лайку, девушки, которые на моей памяти ни разу не снимали наглухо закрытых золоченых шлемов. Едва только за госпожой президентом закрывалась входная дверь, лимузин и эскорт срывались с места и, сделав круг по площади, исчезали в тех же воротах, что и гвардейцы. Ревом двигателей и воем сирен они как бы ставили точку в разыгранном представлении.
Мы подъехали как раз вовремя - ворота только начали открываться и до нас донесся приглушенный барабанный бой. Совершенной неожиданностью для нас с Виски было внезапное оживление Шефа.
– Пересядь-ка вперед, сынок, мне за тобой плохо видно.
– Произнеся эту самую длинную за все время нашего знакомства фразу, он пробежался пальцами по панели управления.
Результатом этого действия было возникшее едва ли не по всей машине гудение сервоприводов. За тот короткий срок, который понадобился Виски, чтобы пересесть ко мне, в салоне поднялось и поляризовалось стекло, отделяющее пассажиров от водителя, опустился ветровичок правой задней двери и заработал кондиционер. Шеф что-то делал у себя в салоне, видимо, перемещал чемодан так, что машина качалась от его усилий.
На площади под гром барабанов маршировала гвардия, и хотя это зрелище я видел не впервые, великолепие его захватило меня целиком. Я совершенно забыл о присутствии Щефа. Десять минут, отпущенных на церемонию, пролетели незаметно. Туристов в этот раз было немного и, как всегда, значительную их часть составляли мужчины. Автомобилей, кроме нашего, не было вообще, хотя они иной раз выстраивались вокруг всей площади. Наконец гвардия, поприветствовав президента, скрылась в воротах, и к парадному крыльцу подкатил длинный белый лимузин. Он оказался совсем недалеко от нас, и через лобовое стекло я отлично видел происходящее.
Но то, что было позже, запомнилось мне как-то отрывочно, словно в некоторые мгновения я терял сознание. Позже мне все же удалось связать эти обрывки в одну цепь, и из нее-то, собственно, и вырисовалась картина моего преступления.
Итак, изящная ножка госпожи президента, обутая в серебристую туфельку на высоком, тонком каблучке, показалась из открытой двери лимузина. В то же мгновение в воздухе промелькнул некий блестящий предмет и машина подпрыгнула, как мячик. Брызнули осколки бронированных стекол, и из салона вырвалось облако густого белого дыма, смешанного с пламенем. Вокруг сразу заметались какие-то люди, в не до конца открытые ворота начали протискиваться гвардейцы, раздалось несколько выстрелов. Туристы, стоявшие до этого момента в некотором отдалении, бросились к президентской машине, и у многих из них в руках оказалось оружие. В одном месте вспыхнула перестрелка, в другом я заметил завязавшуюся рукопашную схватку. Внезапно, как мне показалось, с самого неба загремел усиленный мегафоном голос:
– Всем оставаться на своих местах! Господа путчисты! Вам предлагается прекратить сопротивление и сложить оружие! Просим собраться на середине площади во избежание неоправданных жертв. Сопротивление бесполезно - площадь блокирована!
Обращение повторили снова, немного переиначив фразы, но с тем же смыслом. По всей видимости, говоривший импровизировал. Несколько «туристов» с поднятыми руками двинулись к центру площади. Откуда-то появилась полиция. Тех, кто еще пытался оказать сопротивление, быстро скрутили и повели в направлении гарнизонных гаражей. Девушки в полицейской форме все прибывали, и мне стало окончательно ясно, что операция по захвату мятежников готовилась заранее. Появились кареты «скорой помощи».