Заговорщик
Шрифт:
– У меня нет таких технических возможностей. Подойдите и сделайте это сами, - предложил голос.
– Чтобы ты шарахнул меня электрошоком? Уволь!
– Если мы не будем доверять друг другу, то у нас ничего не получится, - с упреком возразил голос, не отрицая, однако, предположения сержанта.
– У меня нет оснований доверять тебе, - буркнула Джонс, не двигаясь с места.
– Ты слишком много сделал для того, чтобы отправить нас к черту в пасть.
Ответом ей было молчание. Некоторое время было так тихо, что звон в ушах стал, казалось, господствующим звуком. Пауза затягивалась. Еще минута, и она стала невыносимой, но туг внимание мое привлекло новое обстоятельство. Чтобы проверить свои сомнения, я обратился к Джонс
– Вы не чувствуете? Чем-то пахнет… Сержант потянула носом, потом присела и понюхала у самого пола.
– Сволочь!
– воскликнула она, распрямляясь и всаживая новый заряд в колонну.
– Газом нас отравить вздумал! А ну включай вентиляцию! Иначе я разнесу всю эту богадельню.
Угроза эта хоть и была далека от реального исполнения, но все же возымела действие. По залу пробежал свежий ветерок, и воздух быстро очистился.
– То-то же!
– ухмыльнулась Джонс, чувствуя себя хозяйкой положения.
– Может быть, мне все же попробовать вести переговоры?
– поинтересовался я.
– Как-никак юрист. Кое-чему меня учили, и, я думаю, не напрасно.
– Я тоже не с дикой планеты, - ответила сержант, однако согласилась.
– Попробуй, может, что и получится.
Ее согласие было для меня неожиданным. Я думал, что она будет возражать. Некоторое время мне пришлось собираться с мыслями. В институте я окончил факультет правоведения, и нас учили снимать допрос. Правда, применять свои знания в этой области на практике мне до той поры не приходилось. И если мне не изменяет память, то допрашивать носителей искусственного интеллекта можно только в присутствии специалистов по электронике и роботопсихологии. Но таких специалистов под рукой, естественно, не оказалось. Может быть, поэтому вся наша беседа была столь неуклюжей пародией на допрос.
Первый вопрос был традиционным. Для человека.
– Ваше имя и место рождения?
– У меня нет имени, как и у любого робота. Если это вас так интересует, то имеется серийный номер. Назвать?
– Сейчас это не обязательно.
– Я сразу сбился с мысли.
– По-моему, он хамит, - заметила Джонс и, обращаясь к колонне, рявкнула: - Тебя ясно спросили! Место твоего производства? Кто, где и когда?
– В ваших реестрах нет этой планеты.
– Откуда ты это знаешь?
– подозрительно прищурилась Джонс.
– Возможно, что вами она еще не открыта, - уклонился от ответа допрашиваемый, - но возможно также, что цивилизация, населявшая ее, погибла. В противном случае она бы давно заявила о себе. Комплекс сооружений, называемый вами Лабиринтом, построен приблизительно две тысячи лет назад по вашему летоисчислению. Расстояние, которое проходит световой луч отсюда до моей планеты, равно пятидесяти годам. Вас устроит такой ответ?
– Некоторые неточности в формулировках, - заметила Джонс.
– Вполне, - ответил я.
– Следующее, что меня интересует: с какой целью был сооружен Лабиринт?
– И сколько их произведено, - добавила Джонс.
– На какой вопрос мне ответить сначала?
– осведомился голос.
Он совершенно явно хотел заставить нас спорить между собой. Но это ему не удалось.
– Без разницы, - махнула рукой сержант.
– Тогда я сначала отвечу на второй. Я не могу судить о том, сколько нас произведено в целом, но мой серийный номер - 2561, что говорит о количестве предшественников.
– Почему же до сих пор не обнаружены другие?
– искренне удивилась Джонс.
– Насколько мне известно, пространство в радиусе пятидесяти световых лет достаточно хорошо изучено. Но ты - единственный известный экземпляр.
– Этого я не могу знать, ибо много лет нахожусь здесь в полной изоляции, не имея доступа к свежей информации. Все, что я могу получить по своим каналам, - это перехват ваших передач и, при определенных условиях, биотоков вашего мозга.
– То есть ты читаешь наши мысли?
– постаралась уточнить Джонс.
– Нет, это мне, к сожалению, недоступно, иначе вы не смогли бы проникнуть сюда с оружием. Но некоторые ваши действия я могу прогнозировать.
– Интересно, где гарантия, что он не врет?
– пробормотала себе под нос Джонс и посмотрела на меня, как бы передавая слово.
– Вы не ответили на мой вопрос о цели, преследуемой вашими создателями. Она вам известна?
– Цель моего существования - миссионерство.
– То есть просвещение и насаждение новой религии?
– Совершенно верно. Насаждение или изменение существующих религий в нужном направлении.
Вот это было для нас настоящей неожиданностью! Перед таким заявлением бледнели все ужасы Лабиринта. Я ждал любого другого ответа, но не этого. Можно было бы предположить, что Лабиринт - это фабрика смерти или часть какого-то карательного механизма. Кто-то из наших товарищей по несчастью назвал все это аттракционом, но это, по-моему, слишком. В самых диких фантазиях можно было нарисовать его негуманоидным существом, умерщвляющим представителей разумных рас только потому, что они существуют. Можно было даже представить его частью какой-нибудь фантастической армии вторжения… Но храмом?.. Миссионером? Проповедником новой религии?
Нет, ни в коем случае! Само предположение находилось за гранью вероятного. А голос тем временем продолжал: - Каждый рожденный уже в первую секунду своей жизни делает шаг к неизбежному - смерти. Нет никого, кто смог бы избежать этой участи. Доказательством моего утверждения может служить планета, на которой мы с вами находимся.
Религия, проповедуемая мной, не славит Бога как создателя всего сущего. Нет! Она делает каждого равным Богу через смерть. То, за что вы судорожно цепляетесь, называя это жизнью, лишь мгновение, искра во мраке неизвестности. Вам дается эта искра, высеченная случайным столкновением частиц, для того, чтобы вы могли оценить, насколько смерть привлекательнее бесконечных мучений, сомнений, ошибок и их последствий, испытываемых вами в течение этой так называемой жизни. Зачем растягивать мучения? Для чего лелеять надежду на лучшее, когда впереди ждут лишь новые испытания? Вы скорбите об умерших? Вы считаете, что, оставшись в живых, выиграли? Ничего подобного! Мертвые никогда не позавидуют живым! Может быть только наоборот! Более всего верны религии, говорящие, что смерть - это избавление, долгожданное избавление от мук жизни.
Живые нужны для того, чтобы создавать материальные блага для тех, кто еще более заблуждается, думая, что богатство сделает его жизнь вечной. Они-то, эти богачи, и делают заказ на религию. В смерти все равны, а тщеславие может тешить только лишь угнетенных и униженных! По ту сторону черты каждая личность прекрасна сама по себе, независимо от того, сколько лет человек прожил и сколько накопил за эти годы. Вечность не приемлет дискриминации ни по какому признаку!
Что есть человек со всеми его заботами, тщетами и стремлениями? Всего лишь сгусток протоплазмы, удерживаемый некой энергией в вертикальном положении. Считается, что именно это дает ему преимущество перед остальными! Но не настолько он разумен, чтобы вознестись над деяниями породившей его Природы. Он всего-навсего червь, точащий свою планету в тщетном усилии преобразить окружающий его мир к лучшему. Глупец! Лучшее терпеливо поджидает его впереди. Он и не знает, что для его достижения надо сделать всего один шаг Шаг навстречу смерти!