Заговорщик
Шрифт:
– То есть я, сама того не зная, опять послужила приманкой?
– ужаснулась Нолли.
– Вот именно! И такой соблазнительной, что даже я бросилась тебя спасать. Благодаря этому мы снова оказались во власти компьютера-маньяка. И у нас нет теперь возможности исправить положение.
– Но почему?
– Нолли все еще находилась под впечатлением своего открытия.
– Потому, что мы сейчас находимся в самом нижнем этаже, дальше только энергетическая установка, но и до нее не добраться из этого коридора. Все органы управления этой мясорубкой находятся наверху. Все понятно?
–
– спросил я.
– Здесь мы дождемся только газовой атаки.
Джонс смерила меня взглядом, словно впервые увидела. Потом перевела глаза на Нолли, усмехнулась и наконец произнесла:
– Если мне не изменяет память, то для того, чтобы пройти этот маршрут, надо немного рискнуть.
Я вдруг понял, что она хочет провести Нолли через все принятые нами мучения, чтобы показать все свое превосходство над ней.
– Не лгите!
– вскричал я, представив себе Нолли в колодце с испражнениями.
– Вы отлично знаете, что есть короткий и безопасный маршрут, но пользуетесь нашим неведением.
– А откуда ты знаешь, что я знаю?
– огрызнулась Джонс.
– Слишком быстро мы стали передвигаться после смерти Жаскема. И при этом нигде ни разу не попали в ловушки.
При звуке этого имени Нолли с удивлением посмотрела на меня.
– Повтори имя, которое ты только что сказал!
– Жаскем, Жаскем, так сказать, абориген, коренной житель этих мест.
Нолли вопросительно взглянула на Джонс. Та ответила уверенным, спокойным взглядом и едва заметно кивнула. Впрочем, эти тайные знаки не ускользнули от моего внимания. Однако, как это ни стыдно, промолчать у меня не хватило ума. Мне казалось, что мы стали одной командой и между нами не может быть секретов.
– Может, вы хоть немного просветите своего темного, невежественного товарища по несчастью?
– Это долгий разговор, - сказала Нолли, несколько смутившись.
– Много будешь знать - не доживешь до старости, - прервала ее Джонс.
– А я подозреваю, что и без этих знаний очень многие с нетерпением ожидают твоей безвременной кончины.
– Это почему же?
– Ты слишком много знаешь. Неведение все же большее благо, чем всезнайство. Так что твоему чудесному воскрешению обрадуются очень немногие. А если ты получишь новую информацию, то число претендентов на твой скальп только увеличится. Стоит ли?
– Но я же не смогу это никому рассказать!
– Зачастую от тебя это не зависит, а в таком случае ты и нас подставишь под удар.
– Последний аргумент уже не играет роли, - сказала Нолли.
– Всех нас вычеркнули из списков живых. А тебя еще и наградили посмертно. Поэтому я считаю, что стоящим на краю пропасти совершенно незачем держать кукиш в кармане.
– К тому же, вероятно, все эти секреты останутся в стенах Лабиринта и никуда отсюда не уйдут, - заметил я, одолеваемый любопытством.
– Пусть это будет на твоей совести, - буркнула Джонс, отворачиваясь.
– Хорошо, - согласилась Нолли.
– Так вот…
– Погоди, - снова прервала ее Джонс.
– Рассиживаться нечего. Думаю, что надо попытаться прорваться обратно в круглый зал. Я иду вперед, не отставайте.
Мы поднялись с пола, повернулись в ту сторону, откуда пришли, и двинулись к далекому воздушному колодцу. Места были знакомые, и я не опасался подвоха, ибо к тому времени понял, что Лабиринт - очень жесткая, консервативная конструкция - не мог перестраиваться сообразно ситуации.
– Жаскем, - начала Нолли, - бывший ученый-физик…
– Шизик - в рифму бросила через плечо Джонс.
– Я сейчас не вспомню точно, - продолжала Нолли, - в какой области он подвизался - материи были столь высокие, что, мне кажется, граничили с философией. Но не это сейчас важно. Лет пять назад он прилетел на Хеинву с единственной целью - разгадать Тайну Лабиринта. У него была своя чрезвычайно сложная теория, и он стремился ее доказать. А поскольку уже тогда этим сооружением заинтересовалось правительство, контакта со Службой ему избежать не удалось. Почти все его дела, документы и запросы проходили через мои руки - я тогда программировала и загружала память «Большого мозга». Ничего угрожающего существующему государственному строю в действиях и намерениях Жаскема усмотрено не было, и информация спустилась в архив вместе с десятками тысяч таких же досье…
– А вот это - лишнее, - опять вставила Джонс.
– Считайте, что я этого не слышал, - ответил я.
– Экспедиция ушла в Лабиринт, - продолжала Нолли, - и пропала, несмотря на высококлассное оборудование и тщательную подготовку. Но даже это никого особенно не взволновало. В те времена бытовало мнение, что Лабиринт всего лишь аппарат нуль-транспортировки и выход из него находится где-то за пределами нашей галактики. О том, что уже несколько десятков лет это сооружение накрыто полем, препятствующим проникновению радиоволн, я сама узнала совсем недавно. А тогда он считался всего лишь загадочным произведением прежней цивилизации, причем совершенно безопасным.
Но мы все ошибались, за исключением тех немногих, кто слышал передачи по радио, и это доказал нам именно Жаскем. Спустя неделю после исчезновения экспедиции он появился в виду наблюдательных постов голодный, изможденный и истерзанный. Охрана тогда состояла
из простых волонтеров, и поэтому Служба узнала о происшествии только после того, как Жаскем успел наговорить уже очень много. Охранниц, конечно, тут же убрали подальше от Лабиринта и друг от друга, но слухи все равно поползли. Нам удалось свести к минимуму утечку информации и резонанс от этого события, но и сейчас то там, то здесь можно услышать истории о некоем сумасшедшем, который сумел вернуться с того света.
– Чего это стоило - замять всю эту историю!
– прокомментировала Джонс.
– Да, верно. А Жаскема поместили в специальную клинику. Его допрашивали, упрашивали, подкупали, угрожали, но это ни к чему не привело. Лабиринт обработал его на славу. Шок, явившийся следствием чрезмерного нервного напряжения, вверг несчастного в состояние перемежающейся кататонии, и даже «сыворотка правды» не могла извлечь из него ничего, кроме бессвязных маразматических проповедей о загробном мире.
– Мы тоже успели прослушать этот цикл лекций, - вставил я.