Заимка в бору
Шрифт:
Я лежал с ребятами на горячем песке и с трудом согревался после долгого купания. Весь засыпанный песком загорелый Степка с посиневшими губами, едва владея трясущейся челюстью, предложил:
– Ребята… айда… силять!
– Как это – силять? – не понял я.
– Увидишь… согреемся и айда?
Через полчаса с удилищами на плечах мы подошли к плоту. Вместо лесок на концах удилищ были привязаны волосяные петли.
Первое же бревно начало тонуть, едва я вступил на него, второе повернулось вверх мокрым скользким боком. Но, глядя на ребят, я быстро освоил несложную технику хождения по плоту. Большинство бревен было закреплено прочно.
– Е-есть
– Вон еще одна стоит!
И в самом деле, у самой поверхности нагретой солнцем воды, между двух бревен, неподвижно дремала щука.
На моих глазах один из мальчиков погрузил в воду перед головой щуки волосяную петлю на конце удилища, завел ее до середины тела рыбы и энергичным рывком выхватил из воды добычу.
– Ого какая! Ленька, дай кукан 3 !
3
Кукан – приспособление для сохранения и переноса выловленной рыбы. Он представляет собой прочный шнур с проволочной петлёй на конце. Пойманную рыбу, осторожно сняв с крючка, сажают на кукан. Для этого петля продевается в отверстие, сделанное ножом в мягкой ткани рта рыбы, около нижней челюсти, и рыба осторожно опускается в воду (примечание редактора)
Я тоже заметил щуку. Ни один плавник у нее не двигался. Но левый неподвижный глаз, казалось, строго смотрел на меня. Осторожно я стал опускать петлю перед щукой. Но рыба находилась около самого бревна, и оно мешало надеть петлю.
– Она крепко спит, поверни ей рыло удилищем, тогда осиляешь, – поучал меня кто-то из ребят.
Не веря своим глазам, я концом удилища осторожно отодвинул голову щуки от бревна. Рыба лежала, теперь неподвижно посередке между бревнами. Только грудные плавники ее задвигались.
– Силяй быстрее – проснулась!
– Сейчас сиганет под бревна! – торопили меня ребята.
Я рванул удилище вверх. На его конце беспомощно билась щука!
Прыгая с бревна на бревно, подбежал Ленька с куканом. Едва мы надели мою добычу на кукан, как Леньку стали звать на другой конец плота, там тоже поймали щуку.
Впрочем, рыбалка не обошлась и без слез. Ленька, самый младший из нас, все время бегал по плотам от одного рыбака к другому и помогал надевать на кукан щурят. Вдруг мы услышали громкий плач. Оказалось, крупный щуренок схватил Леньку за палец и стиснул челюсти в мертвой хватке. Мальчуган орал, тряс рукой, а у него на пальце болталась рыба. Показалась кровь. При виде ее Ленька заорал что есть мочи.
Мы побросали удилища, окружили Леньку, но разжать щучьи челюсти не могли.
Наши испуганные голоса и вопли Леньки разбудили сторожа. Он вылез из низкого шалаша, пятясь задом, разогнулся, жмурясь от солнца, и не торопясь зашагал по бревнам. Мы расступились и стихли.
– Чаво, озорники, натворили? Дай суды руку, тебе говорю!
Ленька протянул дрожащую руку, давясь слезами.
– Ляжь на бревно!
Сторож схватил руку Леньки и сунул в воду. Щуренок сразу отпустил палец и нырнул.
– Теперя марш отседова, варнаки! Ишо нырнете промеж бревен, не дай господь. Ну?!
Мы дружно брызнули с плотов, едва успев прихватить удилища и кукан с рыбой. А вдогонку неслось
– А ты, верзила, боле всех, жених скоро, с имя силяешь! Я вам посиляю вдругорядь!
С горы по взвозу спустилось стадо коров. Они зашли по колено в воду, долго пили, а потом лениво побрели обратно в гору. Пастуха с ними не было.
Возможности подняться в гору по крутому взвозу «за казенный счет» упускать было нельзя. Мы бросились догонять коров. Каждый ухватился за коровий хвост. Удилища забарабанили по бокам медлительных животных. Откинувшись назад, мы только переступали ногами, а коровы тащили нас за собой по всему длинному взвозу.
Домой я пришел как раз к обеду. Мать уже вернулась из детского приюта, отец – из города. Крепкий и рослый, по-мужицки красивый, с бородой и усами, никогда не знавшими бритвы, он быстро и умело распрягал лошадь. Я бросился ему помогать и с восторгом рассказывал, как мы ловили щук. О коровах я, конечно, умолчал.
В годы моего детства любимым занятием мальчишек была игра «в индейцев». На заимке было раздолье для засад на «бледнолицых», для набегов на огороды фермеров (родителей) и езды верхом на мустангах (на прутьях). Ходили мальчишки «по-индейски»– гуськом друг за другом, старательно выворачивая пятки, озираясь и в любой момент ожидая воображаемого нападения…
Однажды, когда я уже учился в реальном 4 , отец привез на заимку на воскресенье весь наш первый класс. Ребят разделили на два индейских племени, и весь день прошел в Куратовском бору в различных индейских играх.
На берегу пруда в дальнем углу заимки мы построили вигвам, покрыв его шкурами буйволов (старым брезентом).
Как-то отец разрешил мне с одноклассником Борисом Пушкаревым ночевать в нашем вигваме одним, без взрослых. Несмотря на возражения матери, под вечер он перенес в наш шалаш постели, продукты и посуду, а сам ушел домой. Мы сразу вообразили себя индейцами!
4
Реальное училище – в дореволюционной России и ряде других стран – среднее или неполное среднее учебное заведение, в котором существенная роль отводится предметам естественной и математической направленности (примечание редактора)
– Бурый Медведь, великий вождь славного племени делаваров, не сделать ли нам книгу посетителей на берегу пруда и около вигвама? – с важным видом обратился я к Борису.
– Ты мудр, Серый Волк, вождь бесстрашного племени дакотов, снимем мокасины и за дело!
Мы сняли ботинки и бегом начали таскать старым ведром сырую грязь из пруда. Из нее мы нашлепали несколько площадок. Конечно, на них оставят следы все, кто побывает здесь ночью.
Одно важное дело было сделано. Между тем солнце низко опустилось над бором.
– Бурый Медведь, не пора ли нам заняться ужином? – спросил я солидно, как подобает вождю, посасывая прутик с надетым на конце юрком от ниток. Я передал эту «трубку мира» Борису. Он помолчал, как полагалось, пососал прутик и посмотрел на солнце. Я ждал. Наконец он произнес:
– У нас есть вареное мясо оленя, которое мы отобрали у бледнолицых, я могу вскипятить кофе, если великий вождь Серый Волк сходит за хворостом.
– Уф! – воскликнул я в ответ и отправился в лес – то бегом, то шагом, как воин в походе, чтобы не уставать.