Закаленные страстью
Шрифт:
— Черт побери, он в моей обуви?
Гаррет перевел взгляд на ее ботинки… Нет, на ноги в элегантных шелковых чулках. Перри ахнула и отшатнулась, выпустив юбки. Именно этого ей хотелось много лет. Об этом она мечтала. Видела на его лице тогда, в опере, и снова прошлой ночью.
И это ее пугало.
Он поднял взгляд.
— Ты не попрощалась. — Его шепот звучал угрожающе.
— Я… попыталась.
Прошлой ночью. Гаррет понял. Он оскалился, вся напускная вежливость улетучилась без следа. Гаррет стал диким, разъяренным. И настолько прекрасным, что сердце сжималось до боли.
— Попыталась? — Он невесело усмехнулся, беря себя в руки. — Ты попыталась попрощаться? Думаешь, я поверю? Давай начистоту, Перри. Ты собиралась отдаться мне, но так ничего и не сказать. — Красный от гнева Гаррет шагнул вперед, отрывисто цедя фразы. — Ты так мне и не доверилась. Не давала приблизиться. — Он взял ее за руку и прижал к своей груди. — Все чертово время. Я устал от такого отношения.
Гаррет не надел броню. Между ладонью и его колотящимся сердцем была лишь тонкая ткань. Перри отняла руку, прижала к своей груди, но все еще ощущала эхо его пульса.
— Я пыталась… не хотела…
— Чего? — Злость Гаррета буквально заполнила купе.
— Для меня все не так, как для тебя. Я не хотела, чтобы мне стало больно…
— О чем ты, черт побери? Ты ожидала, что я уйду? Ты об этом думала? — Перри вдруг почувствовала, что допустила серьезную ошибку. Гаррет поджал губы и тихонько выругался, осознав свою грубость. — Ты считаешь… я бы так с тобой поступил? — спросил он, четко выговаривая каждое слово.
Внезапно ее прорвало, и слова сами полились с губ:
— Ты даже не смотрел на меня! Почему я должна была поверить, будто все изменилось? Ты любишь игры, Гаррет! Обожаешь охоту. Я уже видела это десятки раз. Почему со мной ты бы стал другим? С чего вдруг…
— Потому что ты мне небезразлична, черт побери!
***
Оба замолчали, тяжело дыша и сверля друг друга взглядами. Похоже, их слышала половина поезда.
— А ты не задумывалась, что сама никогда не позволяла разглядеть тебя настоящую? — Гаррет понизил голос: — Ты права. Ты была мне другом, ничего больше. Ни намеком не дала понять, что… между нами что-то есть. И ты была так напугана, когда только появилась в гильдии, что я не воспринимал тебя как женщину. Впрочем, за это просить прощения не собираюсь, ты именно к этому и стремилась.
Перри покачала головой, но в глубине души согласилась с ним. Намного проще было любить его на расстоянии, зная, что ничего не выйдет. Сейчас все усложнилось…
Гаррет сделал еще шаг и обхватил ее лицо:
— Куда ты направлялась?
Перри вырвалась и, взметнув юбками, отошла к окнам, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Легче думать о причине побега, чем обо всех тех чувствах, в которых она никогда не осмелится признаться.
— Не могу сказать.
«Ничего».
— Ты хоть понимаешь, как мне больно? Проклятье, Перри, куда ты направлялась? Собиралась покинуть город навсегда? Намеревалась ли ты вернуться? От чего ты бежишь?.. Дело во мне? — закончил Гаррет сдавленным голосом.
— Мне просто… надо было… — Перри запнулась. Если бы Гаррет узнал о том, что с ней случилось, то, несомненно, отправился бы разбираться с герцогом. Так уже бывало: он не единожды вставал между шлюхой и ее сутенером или между нерадивым мужем и женой.
В таких случаях Гаррет терял свою хваленую жизнерадостность, в нем проявлялась тьма, ярость против тех, кто обижал женщин. Он не смог помочь матери и видел ее отражение в каждой сломленной женщине. Нельзя ему позволить сцепиться с герцогом, тот убьет Гаррета без колебаний.
— Ты мне не скажешь, — заключил Рид, глядя на упрямо поджавшую губы Перри. — Черт побери, ты же знаешь, что мне можно доверять. — Он смягчился. — Я тебя не обижу и не позволю никому другому причинить тебе вред.
Вот в этом-то и проблема.
«Я защищаю тебя».
— Я собиралась отправить тебе письмо из порта.
Надо же как-то поведать о своих подозрениях в отношении Хага, чтобы больше ни одна женщина не пострадала от этого чудовища.
— Из порта? Значит, ты намеревалась покинуть Англию? Мы бы вообще еще когда-нибудь увиделись?
— Нет, — прошептала она.
По лицу Гаррета пронеслась тысяча эмоций, будто Перри двинула его под дых.
— Итак, ты не желаешь сказать, куда направлялась и почему. Как же мне не переживать? Как не думать, что я сделал что-то не так?
— Я бы осталась с тобой, если бы могла.
— Тебе кто-тот угрожает?
Вот почему Гаррет был столь опасен. Гнев лишь ненадолго ослепил его. Нельзя позволить ему задуматься над сложившейся ситуацией. Перри лихорадочно попыталась найти выход из положения. — Нет, нет, дело не в этом, просто… — Сердце болезненно сжалось в груди. Придется намеренно обидеть Гаррета. От перспективы затошнило, но Перри вскинула подбородок и посмотрела ему в глаза: — Я… я просила тебя оставить все по-прежнему. Не желала делать тебе больно, Гаррет, но ты продолжал давить. Прости, но я не испытываю к тебе тех же чувств, что ты ко мне. У меня есть… другой.
Гаррет уставился на нее.
— Ты лжешь, — прошептал он. Но впервые в жизни Перри увидела в его глазах сомнение.
— Нет, не лгу, — с трудом парировала она.
— Кто? Кто он? — Его глаза зажглись странным фанатичным огнем. — Это Бирнс, да?
— Что?
Он схватил ее за руки, сверля темным взглядом.
— За последний месяц, когда я поставил вас работать вместе. Боже! — Гаррет прижал пальцы ко рту. — Проклятье, я сам виноват…
Перри не могла произнести ни слова.
Вдруг Гаррет моргнул.
— Нет, нет, ты бы не стала… — Он угрожающе прищурился. — Ах ты, маленькая лгунья…. Ты совершила одну ошибку, милая. Не стоило приходить ко мне прошлой ночью, если теперь утверждаешь, будто любишь другого.
— Я не лгу, — отчаянно возразила Перри.
— Правда? — Он сжал ее подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. Она почувствовала, как по спине побежали мурашки. — То есть ты пришла прошлой ночью, отдавалась моим ласкам и при этом думала о другом? — Какие опасные у него глаза. — Ты умна и хорошо меня знаешь, но и я не дурак, Перри. — Гаррет помрачнел. — В большинстве случаев. Причина твоего побега не я.