Закат империй
Шрифт:
Гроссмейстер замолчал.
— У тебя словесный понос, — меланхолично сказал Клосс.
— А ты думал? Две недели выговориться не мог, не думал, не слушал, все как в тумане… черт, а теперь все троится и четверится, и перед глазами пляшет… я их заставляю с закрытыми глазами стоять, потому что если я еще раз наши затылки увижу, я точно рехнусь. Сразу.
— А где нам будет легче? — спросил любопытный Морена.
— Что — легче? — не понял Альрихт.
— Ну, ты начал что-то про Силу, а потом сказал, что нам будет легче. И замолчал. То есть оборвался.
— А-а, — Альрихт потряс головой,
— Хотел бы я на тебя посмотреть, — обиделся Морена. — Хватают и тащат, обзывают гадостно, кто-то меня еще ногой стукнул… в буквальном смысле. Рук им было мало, понимаешь…
— Это от нехватки мозгов, — задумчиво сказал Альрихт. — Да, так я о чем говорю — тебя мощный поток, наверное, не так ошеломит. Ты и сам умеешь накапливать много энергии. И пропускать ее через себя. А я раньше пробовал только с тем, что в аккумуляторах накопится, да сколько там в тех аккумуляторах… — он грустно помолчал, вспоминая что-то. — Слушай, что я тебя спросить хотел: как на старосенейском твое имя будет? Ирсей?
— Иркис, — сказал Морена. — Имя действительно очень старинное. Так кого-то еще во времена Переселения звали. А, вспомнил! Философ из первых медиокритиков, Иркис Алентерийский, помнишь?
— Я помню, — сказал Клосс. — Пять апорий прогресса. Могучий был мужик, за то и убили.
— А его убили? — заинтересовался Морена.
— Аксис Тенгр, которому Иркис застил, пообещал, что накормит гада непримиримыми противоречиями. И накормил. Обмазал ноги глиной по колено, поставил в котел с расплавленным оловом, а котел бросил в море. Вместе с оловом, глиной и философом, конечно.
— Фантазер, — неодобрительно сказал Альрихт. — Хотя замысел был интересный. Но лучше получилось бы, если б в море только окунуть, а потом поставить на главной площади и посмотреть, что будет.
— Тогда надо было глиной язык обмазать, — серьезно сказал Клосс. — И в маленький такой тигелечек — представляешь?
— Добрые вы, ребята, прямо сил нет, — сказал Морена. — Ты зачем себе по Миштекту врезал?
— Как звучит! — восхитился Альрихт. — Врезать себе по Миштекту. Наступить себе на Нерваль. Песня!
— Так зачем?
— Как минимум по двум причинам, — Альрихт поднял два пальца и стал их значительно загибать. — Первая: я не собираюсь на этом свете неистово плодиться. И уж во всяком случае, не Миштектом. Вторая: я был на него очень зол. Просто невероятно зол. И хотел отвести душу. Это были причины. А следствие получилось только одно, зато полезное.
— Интересно, какое?
— Я был вполне близок к тому, чтобы впасть в истерику от долгого перенапряжения, а потом — расслабления. Начиналась совершенно дикая реакция. Ну и… получилось так, как если б экзальтированной девице с обмороками по щекам надавать. Очнулся и сам на себя посмотрел с большим удивлением.
— А род тогда как произносился? — невпопад спросил Этерно.
— Какой еще род? — Альрихт нехорошо поглядел на него.
— Не твой, Иркиса. Морениос? Моранис?
— Вот еще лингвисты на мою голову, — в пространство сказал Альрихт. Прекращайте
— Так и было — Морена, — охотно сообщил Ирчи. — Иркис Морена.
Он поднял с освященного поставца восковый мелок и аккуратно написал на полу у границы круга: Irchis Morenae.
— Голова есть? — заорал Альрихт, от возмущения забывшись. Стены загудели от слаженного взрева семидесяти с лишним глоток.
Этерно схватился за уши. Морена выронил мелок.
— Ты соображаешь, что делаешь? — сказал Альрихт уже в семьдесят раз тише. — Ты понимаешь, где ты пишешь? Ты вообще в своем уме? Или раньше меня тронулся? Так не торопись в дверь перед папой!
— Ну что может произойти? — пожал плечами Морена. — Максимум — мы вызовем меня, — он заржал. — Нет, сумасшедший дом! Интересно, до нас, идиотов, кому-нибудь приходило в голову вызвать себя?
— А между прочим, шикарная идея, — загорелся Клосс. — Эх, жалко, что академическая наука, кажется, переживает сумеречный кризис…
— Точно, сумасшедший дом, — сказал Альрихт, отстраненно глядя перед собой. — Это у тебя кризис, Клосс. Сумеречное состояние души и рассудка. Ирчи! Сотри немедленно, сучья мать!
— Должен обратить ваше внимание, господин гроссмейстер, проникновенно сказал Клосс, — что предаться ономастическим изысканиям было предложено именно вами.
— Мало ли какую ерунду я могу предложить? — злобно сказал Альрихт. Все сразу продолжать надо, что ли? Ирчи! Сотри быстро и начинаем!
— Стираю уже, стираю, — пробурчал Морена, ползая по полу на корточках. — Не кричи.
— Если на вас не кричать, хрен мы что сделаем до самого Заката! — с вдохновением странствующего проповедника возгласил Альрихт и чихнул. Сквернословием дело делается, потому иначе лень и разгильдяйство скорый верх берут!
— Цитата? — поинтересовался Клосс.
— Цитата, — вздохнул Альрихт. — Не помню, откуда. Да какая разница откуда, если правда?!
— Все, стер, — Морена выпрямился и вытер руки о колени. — Хороший мелок, въедливый. Начинаем, что ты там хотел?
— Ритуал Призыва. На полной мощности. Постараемся выйти на тринадцатый уровень, или даже выше.
— Вызвать бога? — охнул Морена. — Ну ты вообще! Кто из нас с ума сошел, интересно?
— Бога не бога, а если мы обеспечим тринадцатый, лучше даже четырнадцатый уровень, то будет очень даже неплохо, — обнадежил Альрихт. Вы не удивляйтесь так, кстати. С этим парнем, — он нежно коснулся Темного Пламени, — я и один девятый-десятый уровень отработать могу. Теперь думайте: защиту ложи Вельстрем как делал? Силами ложи, правильно? Причем даже не всей. И взял двенадцатый уровень, хорошо взял, в полную силу. А теперь больше двух третей ложи будет работать так слаженно, как эти лентяи еще никогда не работали — это вам не сети Истины плести! Техника у меня, скромно скажем, совсем неплохая. Плюс вы вдвоем на усилении воли — прикидывая на глаз, можно и пятнадцатый уровень взять. Поехали. Ключ на имя наложу я, так что следите только за точностью. Точность нам нужна самая высокая, а потом еще чуть-чуть точнее. Помоги, Эртайс — начали!