Закат

Дель Торо Гильермо

– Я знаю, знаю, поверь мне. Но я думал о твоей матери…

Нора с полураскрытым ртом замерла на месте. Она готова была выпалить что-то, однако от последних слов у нее буквально перехватило дыхание.

– Я знаю, что она нездорова, – сказал Эф. – Знаю, что у нее развивается старческое слабоумие. И еще знаю, что она не выходит у тебя из головы, так же как Зак не выходит из головы у меня. То, что я предлагаю, – это твой шанс вывезти отсюда и ее. Я все пытаюсь сказать тебе, что в том месте в Вермонте, на холме, живут старики Келли…

– Здесь я буду полезнее.

– Уверена?

А я? Я все задаю себе этот вопрос и не нахожу ответа. Что сейчас важнее всего? Я бы сказал, выживание. Это и есть та абсолютная польза, о которой мы можем мечтать. Если мы поступим так, как предлагаю я, по крайней мере один из нас будет в безопасности. Да, я знаю, это не то, чего ты хочешь. И я знаю, что прошу от тебя чертовски многого. Ты права: будь это нормальная вирусная пандемия, мы с тобой стали бы самыми необходимыми людьми в этом городе. Мы занимались бы самой сутью проблемы и поступали бы правильно, как ни посмотри. Однако нынешний штамм одним гигантским прыжком оставил позади весь наш опыт и все наши знания. Мир больше не нуждается в нас, Нора. Ему не нужны доктора или ученые. Ему нужны экзорцисты – заклинатели, изгоняющие дьявола. Ему нужен Авраам Сетракян.

Эф в два шага пересек ванную и остановился перед Норой:

– Просто я знаю достаточно много, чтобы меня опасались. Ну что ж, пусть опасаются дальше.

Нора оттолкнулась от стены, подаваясь навстречу Эфу:

– И что, по-твоему, это должно означать?

– Я не представляю особой ценности. Я – расходный материал. Или, во всяком случае, такой же расходный, как любой другой человек. Если только этот «другой человек» не старый ломбардщик с больным сердцем. Черт! Сейчас Фет привносит в нашу борьбу гораздо больше, чем могу сделать я. И он куда ценнее для старика.

– Мне не нравится то, как ты об этом говоришь.

Эфу не терпелось, чтобы Нора приняла эту новую реальность так, как принимал ее он сам. Чтобы она увидела эту реальность его глазами. Ему было очень важно, чтобы она наконец все поняла.

– Я хочу биться. Я хочу отдаться этой битве целиком. Но пока Келли охотится за людьми, которые мне дороже всего на свете, я не могу это сделать. Я должен знать, что мои любимые в безопасности. Я имею в виду Зака. И тебя.

Гудвезер взял Нору за руку, их пальцы переплелись. Ощущение было сильным и глубоким. Эфу вдруг пришло в голову: «Сколько же дней прошло с тех пор, когда я последний раз испытывал простой физический контакт с другим человеком?»

– Каков твой план? – спросила она.

Эф еще плотнее сплел свои пальцы с пальцами Норы. Сильное нервное возбуждение охватило его, и он попытался разобраться в своих мыслях и чувствах. Каков его план? План уже рождался в голове, нужно было лишь придать ему четкую форму. Опасный план, отчаянный, но выполнимый. План, который, вполне возможно, изменит весь ход игры. Однако нужные слова Эф так и не подобрал.

– Просто быть полезным, – коротко ответил он.

Гудвезер повернулся и потянулся было к бутылке, стоявшей на краю тумбы с раковиной, однако Нора ухватила его за локоть и привлекла к себе.

– Оставь

ее там, – сказала она. – Пожалуйста.

Ее глаза цвета крепкого, хорошо заваренного чая были так прекрасны, так грустны. И так… человечны.

– Тебе не нужен никакой шнапс.

– Но я хочу его. А он хочет меня.

Эф попытался повернуться, однако Нора держала его крепко.

– Келли не удалось тебя отучить?

Гудвезер на секунду задумался:

– Ты знаешь, я даже не уверен, что она пыталась.

Нора протянула руку к его лицу. Сначала ее пальцы коснулись небритой колючей щеки, затем тыльной стороной ладони она нежно провела по гладкой коже с другой стороны. От этих прикосновений они оба растаяли.

– Я могу отучить, – сказала Нора.

Она стояла теперь очень близко к Эфу, он чувствовал на щеке ее дыхание.

Сначала Нора поцеловала колючую сторону. Затем Эф поймал ее губы своими и испытал необыкновенный прилив надежды и страсти – такой сильный, словно это было первое объятие в жизни. На него нахлынули воспоминания о двух первых случаях близости с Норой, и от этого предвосхищение стало только жарче, но все же главным сейчас было простое касание тел, простое и… столь же фундаментальное, как законы физики, – именно оно наделило поцелуй силой электрического разряда высочайшего напряжения. Тот простой физический контакт, которого не хватало Эфу, стал вдруг предметом страстного вожделения.

Измученные, вымотанные, живущие последние дни на пределе сил, Эф и Нора были совершенно не готовы к этому и тем сильнее прильнули друг к другу. Эф прижал Нору к кафельной стене, его руки блуждали по ее телу, потому что ничего другого этим рукам и нужно не было. Перед лицом фатального ужаса и полного обесчеловечивания сама страсть человеческая уже была актом неповиновения.

Вторая интерлюдия

«Окцидо люмен»: история книги

Шествуя вдоль канала, смуглый брокер в черном бархатном жакете Неру важно крутил на мизинце перстень с голубым опалом.

– Имейте в виду, я никогда не встречал минхера Блака лицом к лицу, – говорил брокер. – Он предпочитает вести дела только так.

Рядом шел Сетракян. В тот раз он путешествовал с бельгийским паспортом под именем Руальда Пирка, а в графе «род занятий» значилось: «торговец антикварными книгами». Документ был искусной подделкой.

На дворе стоял 1972 год. Сетракяну было сорок восемь лет.

– Хотя я могу заверить вас, что он очень богат, – добавил брокер. – Вы сильно любите деньги, месье Пирк?

– Да, сильно.

– Тогда минхер Блак вам очень понравится. Этот томик, что он разыскивает… Минхер Блак заплатит за него весьма щедро. Я уполномочен заявить, что он принимает вашу цену – цену саму по себе я охарактеризовал бы как довольно агрессивную. Это вас радует?

– Да.

– Так и должно быть. Вам, несомненно, повезло суметь приобрести столь редкий том. Я уверен, вы полностью осведомлены о его происхождении. Вы, случаем, не суеверный человек?

– Случаем, суеверный. Профессия обязывает.