Закат
Шрифт:
Сетракяну оставалось только теряться в догадках, что бы все это значило.
Помощница спустилась со сцены по боковым ступенькам и направилась к Сетракяну. Профессор в замешательстве следил за ее приближением, а затем с еще большим недоумением проводил ее взглядом, ибо ассистентка прошла мимо, миновала еще три ряда, остановилась возле Айххорста и, склонившись к самому его уху, стала что-то шептать покупателю.
– Вы можете сказать мне это прямо здесь, – произнес Айххорст, мастерски имитируя губами человеческую мимику.
Помощница прошептала еще несколько фраз, прилагая все силы, чтобы сохранить конфиденциальность.
– Это смешно! –
Помощница извинилась, но не отступала.
– Это невероятно. – Айххорст поднялся на ноги. – Вы должны приостановить аукцион, пока я не проясню ситуацию.
Помощница, обернувшись, бросила быстрый взгляд на ведущего, потом посмотрела наверх, на застекленный балкон – оттуда, с высоты, за аукционом следили главы «Сотбис», подобно тому как гости клиники наблюдают за ходом операции.
– Боюсь, сэр, что это невозможно, – сказала помощница, снова повернувшись к Айххорсту.
– Я вынужден настаивать.
– Сэр…
Айххорст обратился к аукционисту, тыча в него табличкой:
– Не смей стучать своим молотком, пока мне не позволят связаться с моим благожелателем.
Аукционист вернулся к своему микрофону.
– Правила аукциона совершенно определенны на этот счет, сэр, – сказал он. – Боюсь, ваша кредитоспособность…
– Я более чем кредитоспособен!
– Сэр, по нашей информации, ваша кредитная линия только что аннулирована. Мне очень жаль. Вам следует выяснить отношения с вашим банком…
– С моим банком?! Поступим наоборот. Прежде всего закончим торги здесь и сейчас, а уж потом я улажу всю эту неразбериху.
– Мне очень жаль, сэр. Правила наших аукционов не менялись многие десятилетия. Их нельзя изменить. Ни для кого. – Аукционист оглядел аудиторию и продолжил торги: – Последнее предложение – тридцать два миллиона.
Айххорст поднял табличку:
– Тридцать пять миллионов.
– Извините, сэр. Последняя заявка тридцать два миллиона. Кто-нибудь предложит тридцать два с половиной?
Сетракян сидел в полной готовности, положив свою табличку на колено.
– Тридцать два с половиной?
Молчание.
– Тридцать два миллиона, раз.
– Сорок миллионов! – выкрикнул Айххорст, стоя в проходе.
– Тридцать два миллиона, два.
– Я протестую! Вы должны немедленно отменить этот аукцион. Вы обязаны дать мне время связаться…
– Тридцать два миллиона. Лот тысяча семь продан покупателю под номером двадцать три. Мои поздравления!
Молоточек стукнул, подтверждая сделку. Публика разразилась аплодисментами. К Сетракяну потянулись руки поздравляющих, однако старый профессор со всей быстротой, на которую был способен, поднялся на ноги и прошел в переднюю часть зала, где его встретила еще одна помощница.
– Я хотел бы получить права на книгу незамедлительно, – проинформировал ее Сетракян.
– Но, сэр, нам нужно подготовить соответствующие документы…
– Вы можете проверить и убедиться, что оплата, включая комиссионные аукционного дома, уже произведена, поэтому я вступаю в обладание книгой, и делаю это немедленно.
Помятый «хаммер» Гуса, виляя между брошенными машинами и порой сшибаясь с ними, пронесся по мосту Куинсборо. На Манхэттене Эф увидел десятки военных машин, скопившихся на пересечении Пятьдесят девятой улицы и Второй авеню перед станцией подвесной канатной дороги, ведущей к острову Рузвельта. По бортам больших, крытых брезентом грузовиков
41
Форт-Драм – военная база на севере штата Нью-Йорк. Место дислокации 10-й горной дивизии.
42
Военная академия США «Вест-Пойнт» – высшее федеральное военное учебное заведение армии США; старейшая из пяти военных академий в США.
– Закрывают мост? – спросил Гус.
Его руки в черных перчатках цепко держали рулевое колесо.
– Возможно, усиливают карантин, – сказал Эф.
– Как вы думаете, они с нами или против нас?
Эф увидел, как люди в камуфляжной форме расчехляют большой пулемет, установленный на грузовике, и почувствовал, что на душе чуть полегчало.
– Я бы сказал, с нами.
– Надеюсь, – откликнулся Гус, резко сворачивая на север. – Потому что, если нет, вся эта фигня становится еще интереснее.
Они подъехали к углу Семьдесят второй улицы и Йорк-авеню как раз к началу уличного боя. Из кирпичной башни «Дома Мэри Мэннинг Уолш», расположенного напротив здания «Сотбис» – на другой стороне улицы, – волной хлынули вампиры. То были престарелые обитатели интерната, исполненные новообретенной подвижности и стригойской силы.
Гус выключил двигатель и открыл багажник. Эф, Анхель и два «сапфира», выпрыгнув из машины, принялись расхватывать серебро.
– Полагаю, он ее все-таки заполучил, – сказал Гус, вскрыв картонную коробку и вручив Эфу две узкогорлые вазы из цветного стекла; в вазах плескался бензин.
– Заполучил что? – спросил Эф.
Гус засунул в каждый сосуд по тряпичному фитилю, открыл щелчком серебряную «Зиппо» и поджег тряпки. Затем взял у Эфа одну вазу и отошел на проезжую часть, подальше от «хаммера».
– Ну, братан, повыше и от души! – выкрикнул он. – На счет три. Раз. Два. Опа-а-а!
Компактные снаряды – обыкновенные «коктейли Молотова», но только в экономичной расфасовке, – пущенные словно из катапульт, встретились над головами беснующихся вампиров. Вазы разбились на мелкие кусочки, горючая смесь немедленно вспыхнула, и жидкий огонь обрушился на тротуар, растекшись двумя лужами адского пламени. Первыми полыхнули две сестры-кармелитки, их бело-коричневое облачение занялось, как газетная бумага. Затем огонь охватил множество других вампиров, выскочивших из интерната в халатах и капотах, – улица огласилась пронзительным визгом.
Тут за дело взялись «сапфиры»: они насаживали объятых пламенем тварей на серебряные вертела и мгновенно приканчивали их, – а по Семьдесят первой улице неслись уже новые толпы вампиров, словно бесноватые пожарные, получившие телепатический сигнал тревоги о возгорании пятой категории.
Два пылающих вампира бросились в атаку, оставляя за собой огненные шлейфы, – их удалось остановить не более чем в полуметре от Гуса, буквально нашпиговав серебряными пулями.
– Да где же они, черт побери?! – заорал Гус, глядя на главный вход в здание «Сотбис».