Закат
Шрифт:
Чья-то рука вцепилась в капюшон Заковой куртки – это Нора, что было силы дернув мальчика, потащила его за собой. Зак пошатнулся, но удержался на ногах и, повернувшись, приготовился бежать за Норой. Он зажал руку Нориной мамы у себя под мышкой и потянул, почти поволок старую женщину от места катастрофы, которое уже кишмя кишело обезумевшим вампирским отродьем.
Синего света лампы едва хватало, чтобы освещать путь в тоннеле, но при этом ультрафиолет ярко высвечивал калейдоскоп цветастых, тошнотворно психоделических вампирских экскрементов под ногами и на стенах. Никто из пассажиров не последовал за Норой и ее спутниками.
– Смотрите! – воскликнул Зак.
Его юные глаза различили две ступеньки, ведущие к какой-то двери в левой стене тоннеля. Нора подтолкнула маму и Зака к этой лесенке, а сама взбежала по ступенькам на площадку перед дверью и попробовала повернуть ручку. Щеколду заклинило, а возможно, дверь была просто заперта, тогда Нора отступила на шаг и, насколько хватило сил, ударила по ручке пяткой. Она пинала и пинала эту чертову ручку, пока та не отвалилась, – и дверь тут же с треском распахнулась настежь.
По другую сторону стены была такая же площадка и две ступеньки, отделяющие ее от пола соседнего тоннеля. На полу блестели рельсы. Это был южный ствол тоннеля, по нему поезда шли в восточном направлении: из Нью-Джерси к Манхэттену.
Нора захлопнула дверь, постаравшись вбить ее на место так плотно, как только могла, затем спустилась на путь.
– Быстрее, быстрее, – сказала она. – Не останавливаться. Нам не справиться со всеми ними.
Беглецы углубились в темный тоннель. Зак помогал Норе, поддерживал ее маму, но было ясно, что они не смогут бесконечно двигаться таким образом.
Они не слышали позади ни единого звука – ни крика, ни треска двери, – но все равно спешили так, словно вампиры преследовали их по пятам. Каждая секунда казалась украденной у жизни.
Норина мама потеряла обе туфли, ее нейлоновые чулки изодрались в клочья, исцарапанные ноги кровоточили.
– Мне надо отдохнуть, – вновь и вновь повторяла она, с каждым разом возвышая голос. – Я хочу домой.
В конце концов это переполнило чашу. Нора замедлила ход – Зак тоже притормозил – и зажала рукой мамин рот: она просто должна была заставить ее умолкнуть.
В фиолетовом свете лампы Зак прочитал на лице Норы выражение невыразимой муки: та пыталась одновременно и тащить маму, и заглушать любые ее звуки.
Только сейчас Зак понял, что Норе предстоит принять страшное решение.
Норина мама пыталась отлепить руку дочери от своего рта. Нора скинула с плеча огромную сумку.
– Открывай, – попросила она Зака. – Мне надо, чтобы ты достал нож.
– У меня есть свой.
Порывшись в кармане, Зак вытащил нож с коричневой костяной рукояткой и раскрыл десятисантиметровое серебряное лезвие.
– Откуда у тебя это?
– Мне его дал профессор Сетракян.
– Хорошо. Зак… Пожалуйста, выслушай меня. Ты мне доверяешь?
Что за странный вопрос?
– Да, – кивнул Зак.
– Послушай меня. Я хочу, чтобы ты спрятался. Чтобы ты опустился на четвереньки и залез вот под этот выступ.
Выступ – нечто вроде невысокого карниза – шел вдоль стены тоннеля на высоте около полуметра; его подпирали консоли, и ниши между ними тонули во мраке.
– Ложись здесь и прижми к груди нож. Оставайся в тени. Я знаю, это опасно. Я не… я не задержусь слишком долго, обещаю тебе. Если кто-либо подойдет и остановится возле тебя… кто-либо, кроме меня… кто-либо… кромсай его этим ножом. Ты понял?
– Я…
Зак вспомнил пассажиров поезда – окровавленные лица, притиснутые к стеклам окон.
– Я понял.
– Кромсай глотку, шею… любое место, до которого дотянешься. Режь и коли, пока тварь не свалится. Затем беги вперед и снова прячься. Ты понял?
Зак кивнул. По его щекам покатились слезы.
– Обещай мне.
Зак снова кивнул.
– Я обязательно вернусь. Если же меня не будет слишком долго, ты сам все поймешь. И тогда, умоляю, беги со всех ног. – Нора указала в сторону Нью-Джерси. – Вон туда. Беги всю дорогу, до самого конца. Не останавливайся ни по какой причине. Даже если этой причиной буду я. Хорошо?
– Что вы собираетесь делать?
Впрочем, Зак мог и не спрашивать. Он знал. Был уверен, что знает. И Нора тоже знала, что он знает.
Мариела Мартинес уже искусала руку дочери, зажимавшую ее рот. Нора приобняла Зака и крепко прижала к себе, так что лицом он уткнулся в ее бок. Зак почувствовал, как Нора поцеловала его в макушку. Мариела вдруг снова завопила во все горло, и Норе опять пришлось заткнуть ей рот.
– Ну же, смелее! – шепнула она Заку. – Давай!
Зак лег на спину и, извиваясь, протиснулся под выступ, даже не подумав о мышах и крысах, обыкновенных для таких мест. Он крепко обхватил костяную рукоятку ножа, прижал его к груди наподобие распятия и стал слушать, как Нора, преодолевая сопротивление матери, уводит ее прочь.
Фет сидел в микроавтобусе Управления общественных работ. Сидел и ждал. Двигатель микроавтобуса работал на холостом ходу. На Василии были жилет с отражателями, надетый поверх его обычного комбинезона, и шлем-каска. При свете приборной панели он изучал схему канализационной сети Манхэттена.
Серебряные химические боеприпасы, изготовленные стариком, лежали в задней части микроавтобуса – эту груду амуниции пришлось подпереть со всех сторон свернутыми полотенцами, чтобы снаряды не катались по полу. Василия очень беспокоил план, разработанный Сетракяном. Слишком много движущихся деталей. Он в очередной раз бросил взгляд на заднюю дверь магазина, откуда должен был появиться старик.
Сетракян готовился к выходу. Он поправил воротничок своей лучшей рубашки, узловатыми пальцами покрепче затянул узел галстука-бабочки. Сетракян вытащил одно из своих маленьких серебряных зеркал, чтобы оценить, хорошо ли сидит весь наряд. На нем был лучший костюм.
Сетракян отложил зеркало и в последний раз все проверил. Таблетки! Он нашел жестянку и осторожно потряс ее содержимое – на удачу! Проклиная себя за то, что едва не забыл про таблетки, старик засунул коробочку во внутренний карман пиджака. Все. Он готов.