Закат

Дель Торо Гильермо

Палмер пожал плечами в явном разочаровании оттого, что Эф, видимо, покончил с едой.

– А теперь вы отправитесь назад, в резиденцию ФБР.

– Те агенты тоже в игре? Насколько масштабен ваш заговор?

– «Те агенты»? – Палмер покачал головой. – Как и в случае с любой другой бюрократической организацией – ну, например, ЦКПЗ, – стоит взять под контроль верхушку, и вся остальная структура начинает выполнять приказы. Патриархи действовали подобным образом многие годы. Владыка – не исключение. Неужели вы не понимаете, что правительства как раз и были созданы для таких целей в первую очередь? Так что… нет, никакого

заговора не существует, доктор Гудвезер. Все это та же самая структура, существующая с начала письменной истории человечества.

Господин Фицуильям отключил Палмера от машины-кормилицы. Эф понял, что Палмер уже наполовину стал вампиром: скачок от внутривенного питания к кровяному кормлению не так уж и велик.

– Зачем вам понадобилось видеть меня? – спросил Эф.

– Ну разумеется, не злорадства ради. Надеюсь, с этим все ясно. И не ради того, чтобы облегчить душу. – Палмер даже хихикнул, но тут же вновь обрел серьезный вид. – Это мой последний вечер в качестве человека. Мне вдруг пришло в голову, что обед с моим несостоявшимся убийцей может стать важной частью всей программы. Завтра, доктор Гудвезер, я продолжу существование в плоскости, которая лежит вне досягаемости смерти. И ваш род тоже продолжит существование…

– Мой род? – перебил его Эф.

– Ваш род продолжит существование в плоскости, которая лежит вне досягаемости надежды. Я доставил вам нового мессию, и Судный день уже близок. Мифотворцы были правы во всем, за исключением того, в каком виде произойдет второе пришествие мессии. Он действительно воскресит мертвых. И будет восседать на последнем суде. Бог обещает вечную жизнь. Мессия обеспечивает ее. И он утвердит на земле царствие свое.

– Кем же при этом будете вы? Царедворцем? По мне, дело выглядит так, что вы просто очередной робот, исполняющий его приказания.

Палмер состроил покровительственную гримасу, сложив сухие губы бантиком.

– Понимаю. Еще одна неуклюжая попытка вселить в меня сомнения. Доктор Барнс предупреждал меня о вашем упрямстве. Впрочем, я полагаю, вам не следует останавливаться. Можете пробовать еще много-много раз…

– Я ничего не пробую и не пытаюсь. Если вы не в состоянии понять, что он водит вас за нос, значит заслуживаете, чтобы вам сломали шею.

Выражение лица Палмера не изменилось. А вот что творилось за этим выражением – дело другое.

– Завтра, – сказал он. – Все произойдет завтра.

– А почему вдруг он станет делить власть с кем-то еще? – поинтересовался Эф.

Он сидел прямо, опустив руки под стол. Эф говорил по наитию и чувствовал, что его слова достигают цели.

– Подумайте об этом. Какой контракт обязывает его к сделке между вами? Вот вы встречаетесь, вас двое, что вы такое сделаете? Просто пожмете друг другу руки? Вы не кровные братья – пока еще не кровные. В самом лучшем случае завтра – в это же время – вы будете просто-напросто еще одним кровососом в улье. Поверьте эпидемиологу. Вирусы не заключают сделок.

– Без меня он ничего не добился бы.

– Без ваших денег… Без вашего космического влияния… Да, он ничего не добился бы. Но всего этого, – Эф кивком показал на хаос внизу, – больше не существует.

Господин Фицуильям выступил вперед и придвинулся к Эфу.

– Вертолет вернулся, – сказал он.

– Ну что же, доброго вам вечера, доктор Гудвезер, – произнес Палмер, откатываясь от стола. – И до свидания.

– Он же там обращает людей налево и направо, причем совершенно бесплатно! – воскликнул Эф. – Поэтому задайте себе вот какой вопрос. Если вы, Палмер, столь важны, черт побери, то зачем ставить вас в очередь?

Палмер не прореагировал – он медленно катился прочь в своем кресле. Господин Фицуильям рывком поднял Эфа на ноги. Эфу повезло: припрятанный им серебряный нож, заткнутый за пояс, лишь слегка оцарапал бедро.

– А что вам-то со всего этого? – спросил Эф господина Фицуильяма. – Вы слишком здоровы, чтобы мечтать о вечной жизни в обличье кровососа.

Господин Фицуильям ничего не ответил.

Пока он вел гостя по залу, а потом сопровождал на крышу, Эф все время ощущал на бедре свое оружие, крепко прижатое к боку.

Ливень [40]

БУ-БУММ!

При первом же ударе Нору охватила дрожь. Его почувствовали все, но лишь немногие поняли, что это было. Нора и сама не очень-то много знала о тоннелях под Норт-Ривер, которые соединяли Манхэттен с Нью-Джерси. Она полагала, что в нормальных обстоятельствах – которых, если посмотреть правде в лицо, больше не существовало – вся поездка глубоко под ложем Гудзона заняла бы, возможно, две, максимум три минуты. Одностороннее движение, никаких остановок. Единственный доступ к тоннелю – через вход на поверхности земли, единственный путь из тоннеля – через выход тоже на поверхности земли. Они, вероятно, не достигли еще срединной точки, на самой большой глубине. Бам-БАММ-бам-бам-бам.

40

«Ливень» («Rainfall») – название песни австралийской рок-группы «The Vines». Первые строчки звучат символически: «Мы скрывались от дождя и от грома. / Дни идут, но нам не выйти из дома».

Еще один удар, громкие звуки и тряска, словно бы колеса поезда что-то перемалывали в колее. Дрожь, шедшая от начала поезда, прокатилась под ногами Норы – ее даже немного подбросило, – затем удалилась к концу состава и стихла. Как-то раз, много лет назад, во время поездки в горах Адирондак Норин папа, ведя «кадиллак» ее дяди, переехал большого барсука, – сейчас звук был почти такой же, только намного громче.

И это был не барсук.

Человеком, как подозревала Нора, это тоже не было.

Нору обступил ужас. Звуки ударов разбудили ее мать, и Нора инстинктивно сжала слабенькую руку пожилой женщины. В ответ мама одарила ее лишь рассеянной улыбкой и бессмысленным взглядом.

«Лучше так», – подумала Нора, и ее снова обдало холодом.

А еще лучше, если и вовсе обойдется без маминых вопросов, страхов и подозрений. Норе хватало своих собственных.

Зак по-прежнему был в плену своих наушников – глаза прикрыты, голова тихонько покачивается над рюкзаком, лежащим на коленях, – не поймешь, то ли мальчик весь ушел в музыку, то ли просто дремлет. В любом случае Зак, казалось, вовсе не замечал толчков, сотрясавших поезд, равно как не ощущал озабоченности и тревоги, нараставших в вагоне. Вот только пребывать в забвении ему оставалось недолго…