Закат
Шрифт:
Так и есть. Крыша. А на ней вертолет. Винты набирали обороты – лопасти со свистом рассекали ночной воздух. Было слишком шумно, чтобы задавать какие-либо вопросы, поэтому Эф, пригнувшись, дошел с агентами до «птички», залез в ее брюхо и плюхнулся на сиденье. Агенты уселись рядом и застегнули на Эфе ремень безопасности.
Вертолет оторвался от площадки и стал набирать высоту. Сначала под ними плыли только крыши района Кью-Гарденс, а затем открылся вид на Бруклин. Эф увидел горящие кварталы. Пилоту вертолета приходилось лавировать между гигантскими султанами густого черного дыма. Картина бешеного, свирепого разорения. Слово «сюрреалистический» даже близко не подходило для описания этого зрелища.
Только осознав, что они пересекают Ист-Ривер, Эф всерьез задумался над тем, куда же все-таки его везут. В глаза бросились вращающиеся огни мигалок полицейских и пожарных машин на Бруклинском мосту, однако ни движущихся автомобилей, ни людей он не увидел. Южная оконечность Манхэттена приближалась довольно быстро, пилот взял ниже, и самые высокие здания заслонили обзор.
Эф знал, что управление ФБР размещалось на Федерал-Плаза, в нескольких кварталах к северу от ратуши. Однако их курс туда не лежал, они вроде как не собирались удаляться от финансового квартала.
Вертолет опять набрал высоту, а затем устремился к единственной освещенной крыше на много кварталов вокруг: красный круг посадочных огней обозначал вертолетную площадку.
«Птичка» мягко села на крышу. Агенты отстегнули ремни Эфа, заставили его подняться с сиденья – при этом сами они остались на местах – и выпихнули пленника наружу. Выпихнули буквально. Ногами. Эф ощутил два болезненных пинка.
Он застыл на площадке, пригнувшись и вобрав голову в плечи. Секущие порывы воздуха ударили по его одежде. Вертолет снова взмыл в воздух, повернулся на небольшой высоте и, стрекоча, унесся туда, откуда и прилетел, – в сторону Бруклина. Эф остался на крыше один. В наручниках.
Он ощутил запах гари и соленого океанского воздуха. Тропосфера над Манхэттеном была под завязку забита дымом. Эф вспомнил столб пыли над Всемирным торговым центром, огромный бело-серый плюмаж, который поднимался вертикально, а потом, достигнув какой-то определенной высоты, уплощался и растекался над линией горизонта облаком горя и отчаяния.
Это облако было черным. Оно полностью замарывало свет звезд, отчего темная ночь становилась еще темнее.
Совершенно озадаченный, Эф повертелся на месте, затем вышел за пределы круга алых посадочных огней и приблизился к одной из гигантских установок системы кондиционирования. Обогнув ее, он увидел открытую дверь – из проема сочился слабый свет. Подойдя ближе, Гудвезер постоял немного, вытянув вперед скованные наручниками руки. Поразмышлял – заходить внутрь или не заходить. Затем понял, что выбора у него все равно нет: надо либо срочно отращивать крылья, либо пройти весь этот путь до конца.
Слабым красным светом горел указатель с надписью «Выход». Длинная лестница вела вниз – к еще одной открытой и подпертой чем-то двери. В проеме виднелся убранный ковром коридор с дорогостоящим направленным освещением. Эф спустился по лестнице и заглянул в проем. Ровно на полпути к концу коридора стоял мужчина в темном костюме. Стоял спокойно, сложив руки на уровне пояса. Эф остановился, приготовившись дать деру.
Мужчина не проронил ни слова. Не сделал ни малейшего движения. Насколько мог видеть Эф, это был человек. Не вампир.
Рядом с мужчиной виднелся вделанный в стену коридора логотип: черный круг, рассеченный пополам линией синевато-стального цвета. Корпоративный символ «Стоунхарт груп». Эфу впервые пришло в голову, что этот логотип сильно смахивает на затменное Луной будто подмигивающее Солнце.
В крови забурлил адреналин, тело автоматически приготовилось к схватке. Однако мужчина все так же спокойно повернулся, прошел в конец коридора к двери, открыл ее и придержал для Эфа.
Гудвезер осторожно приблизился к нему, проскользнул мимо незнакомца и вошел внутрь. Вместо того чтобы проследовать за гостем, мужчина молча закрыл за ним дверь и остался в коридоре.
Глазам Эфа открылся гигантский зал. Его стены украшали произведения искусства – немыслимых размеров холсты с дикими, кошмарными пейзажами и бешеными абстракциями. Еле слышно играла музыка, – казалось, она вливается в уши на одном, выверенном уровне громкости, где бы Эф ни оказался в этом зале.
За углом, почти упираясь в стеклянную стену – вид открывался на север, на многострадальный остров Манхэттен, – стоял столик, накрытый на одну персону.
Поток неяркого света лился на белую льняную скатерть; освещение было столь искусным, что казалось, будто ткань сияет сама по себе. Эф подошел к столу, и в ту же секунду появился дворецкий – или же главный официант, в общем, слуга какого-то высокого ранга – и выдвинул для гостя единственный стул. Эф внимательно посмотрел на официанта – тот был стар, видимо, всю жизнь провел в лакеях; слуга тоже наблюдал за ним, при этом избегая смотреть в глаза. Он стоял, всем своим видом выражая упование на то, что гость без возражений займет предложенное ему место.
Эф так и сделал. Стул под ним услужливо пододвинули, салфетку развернули и положили на колени, накрыв сначала правое, потом левое бедро, – только после этого слуга удалился.
Гудвезер посмотрел на огромные окна. Отражение в них производило странный эффект: казалось, он сидит снаружи дома, за столом, парящим над Манхэттеном на высоте примерно восьмидесятого этажа, в то время как город внизу корчился в пароксизмах насилия.
Легкое жужжание словно бы подсекло приятную симфоническую музыку. Из сумрака зала выехало моторизованное инвалидное кресло, и Элдрич Палмер собственной персоной подрулил по полированному полу к противоположной стороне стола, осторожно пошевеливая джойстик хрупкой ручонкой.
Эф приподнялся со стула, но тут в густой тени зала будто материализовалась фигура господина Фицуильяма – телохранителя и по совместительству сиделки Палмера. Этот могучий парень просто выпирал из своего костюма; его огненно-рыжие волосы, коротко стриженные по бокам, но стоящие торчком на макушке, напоминали небольшой аккуратный костер, разведенный на валуне.
Эф умерил свой пыл и снова уселся за стол.
Палмер придвинул кресло таким образом, что поверхность подлокотников поравнялась со столешницей. Устроившись наконец, он взглянул через стол на Эфа. Голова Палмера походила на треугольник: широколобая, с отчетливыми зигзагами вен на висках, она равномерно сужалась к подбородку, трясущемуся от старости.
– Вы ужасный стрелок, доктор Гудвезер, – сказал Палмер. – Мое убийство, возможно, задержало бы наше наступление, но ненадолго. Однако вы нанесли необратимый урон печени одного из моих телохранителей. Не очень-то геройский поступок, должен вам сказать.
Эф промолчал. Он все еще не мог прийти в себя от смены декораций: разница между резиденцией ФБР в Бруклине и пентхаусом Палмера на Уолл-стрит была действительно велика.
– Это Сетракян послал вас убить меня? – спросил Палмер.
– Нет, он не посылал, – ответил Эф. – В сущности, как я понимаю, профессор на свой лад даже пытался отговорить меня от этого. Я действовал по собственному желанию.