Заказное убийство (сборник)
Шрифт:
Я с трудом поднялась на колени. Мой взгляд упал на ворота шлюза, и я увидела, что напор воды, того и гляди, разнесет затвор в щепки: в небо взлетали целые бревна, в образовавшиеся щели хлестала вода.
Мне хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть всего этого кошмара, но, пораженная ужасом, я не могла отвести взгляд. Ощущение было такое, будто я до одури накурилась марихуаны. Шлюз медленно разваливался на куски. Я видела каждое бревно, каждую доску, каждую каплю воды. Видела и в то же время понимала, что все происходит очень быстро.
Казалось, уже ничто не может нас спасти: сейчас нос «Люселлы» проломит
Все вокруг кричали, пытаясь за что-то ухватиться, но я не слышала человеческих голосов – скрежет лопнувшего корпуса заглушал все. «Люселла» разломилась на две части. Фонтаны воды моментально исчезли; палуба выпрямилась, и носовая часть на огромной скорости въехала обратно в шлюз, ударившись килем о дно. Я увидела, как из чрева корабля в воду сыплется золотистый ячмень. Отскочила в сторону крышка грузового люка, сбив с ног одного из матросов. Палуба вновь резко накренилась, и я едва успела ухватиться за автопогрузчик, чтобы не скатиться вниз, на мокрое зерно. После этого переломившийся надвое гигант замер.
Глава 18
Долгий путь домой
После того как отгремели последние отголоски взрыва и треск разламываемого металла, наступила благословенная тишина. Правда, весьма относительная – стали слышны людские крики. Кричали все – и на «Люселле», и на земле. Издали донеслось завывание сирен. То и дело от палубы отламывался новый кусок, скользил вниз и исчезал в проломе.
У меня дрожали колени. Я разжала пальцы, которыми держалась за автопогрузчик, и стала массировать левое плечо. Бледсоу все еще стоял рядом со мной – с застывшим взглядом и посеревшим лицом. Я хотела ему что-нибудь сказать, но не смогла разомкнуть губ. Итак, произошел взрыв. Кто-то подорвал корабль водоизмещением шестьдесят тысяч тонн. Шестьдесят тысяч тонн. Шестьдесят тысяч тонн. Эти слова бессмысленно бились в моем мозгу.
Все плыло у меня перед глазами, и я решила, что нос корабля вновь стал задираться. У меня подкосились ноги, и я упала. Я лишилась сознания всего на несколько секунд, но потом немного полежала на палубе – пока голова не перестала кружиться – и затем заставила себя подняться. Бледсоу по-прежнему стоял как вкопанный.
Из штурманской рубки, пошатываясь, вышел капитан Бемис. За ним – рулевой. Изо рта у него все так же торчал двухдюймовый окурок. Рулевой тяжелым шагом добрел до борта, перегнулся, и его начало рвать.
– Мартин, наш корабль... Наш корабль... Что случилось? – бормотал Бемис.
– Кто-то подложил вам в трюм бомбу, капитан, – непроизвольно вырвалось у меня, я поняла: эти слова принадлежат мне.
Бемис заторможенно помотал головой. Он весь дрожал.
– Не может быть. С моим кораблем такого случиться не могло. Это что-то со шлюзом.
– Шлюз не может взорваться.
Я начала было спорить с капитаном, но в голове у меня все перемешалось. Захотелось спать. В мозгу возникали и тут же исчезали какие-то смутные, окутанные серым туманом образы. Гейзеры воды, вздымающиеся над кораблем. Водяные фонтаны, то и дело меняющие цвет. Потом перед моим мысленным взором возник водоворот, поднятый корабельными винтами, когда мы отплывали
Фигура в водолазном костюме. Я заставила себя сосредоточиться на этом образе. Водолаз прикрепил к корпусу корабля бомбу. Произошло это вчера, в Тандер-Бее.
Я открыла рот, чтобы поделиться с остальными своим открытием, но промолчала. Сейчас они были не в таком состоянии, чтобы отнестись к моим словам с должным вниманием.
К нам подошел Кейт Винстейн. Его лицо было покрыто грязью и заплаканно.
– Карпански и Биттенберг... Они погибли, сэр. Как раз спускались по стенке шлюза. Их... Их раздавило.
Винстейн всхлипнул и содрогнулся.
– Кто еще? – спросил капитан.
– Анна. Она упала за борт, и ее... ее тоже раздавило. У нас не было ни единого шанса на спасение. Верджил упал в трюм. О Господи! Он провалился в ячмень и задохнулся. – Винстейн истерически захохотал: – Утонул в ячмене. Подумать только! Утонул в ячмене...
Лицо капитана приняло осмысленное, энергичное выражение. Он схватил помощника за плечи и стал трясти:
– Слушай меня, помощник. Ты отвечаешь за команду. Немедленно собери всех на палубе. Выясни, кто нуждается в медицинской помощи. Свяжись по радио с береговой охраной. Пусть пришлют вертолет.
Винстейн кивнул. Он перестал всхлипывать, судорожно вздохнул и направился к ошеломленным матросам.
– Мартину тоже нужна помощь, – сказала я. – Давайте его усадим.
Мне хотелось как можно скорее убраться отсюда. Где-то совсем близко – на расстоянии вытянутой руки – находилась очень важная информация. Надо заставить себя сосредоточиться, задуматься... Я попятилась к штурманской рубке.
По дороге мне встретился главный механик, с головы до ног покрытый маслом и грязью. Он был похож на шахтера, проведшего в штреке недели три. На черной маске лица выделялись голубые, наполненные ужасом глаза.
– Где капитан? – хрипло спросил он.
– На палубе. Что там у вас внизу?
– Один из моих людей сломал ногу. Все остальные, слава Богу, живы. Но повсюду вода. Левый двигатель вышел из строя... Это была бомба, я уверен. Глубоководная бомба... Ее посадили прямо на киль. А потом привели в действие радиосигналом. Но почему, почему?
Я беспомощно покачала головой, но слова главмеха направили мои лихорадочные мысли в нужном направлении. Если бомбу взорвали радиосигналом, значит, злоумышленник находился совсем близко, на берегу. Скорее всего на смотровой башне. Я вспомнила мужчину с рыжей шевелюрой и огромным биноклем. Такие же волосы были у Говарда Мэттингли, игрока второго состава «Черных ястребов». Это его Бум-Бум видел три недели назад в какой-то неожиданном месте. А теперь он стоял возле смотровой башни и смотрел в бинокль, как взлетает на воздух «Люселла».
Я забыла про левое плечо и помнила только об одном: нужно отыскать Мэттингли. Немедленно, пока он не скрылся. Резко развернувшись, я побежала по палубе. Мой «смит-и-вессон».
Без револьвера мне с Мэттингли не справиться. Я бросилась туда, где оставила сумку, но ее на месте не оказалось.
Сумка исчезла. Несколько минут я потратила на поиски, но потом сдалась. Дело ясное: две рубашки, свитер, джинсы, «смит-и-вессон» за триста долларов – все лежало на дне, там же, где пятьдесят тысяч тонн ячменя.