Заказное убийство (сборник)
Шрифт:
Пожав плечами, я взглянула на часы. Десятый час. Я устала, проголодалась, ныла левая рука. Я хорошо поработала и вполне заслужила сытный ужин, горячую ванну и крепкий сон. Но на повестке дня оставался еще один пункт.
Вернувшись домой, я быстренько побросала в кастрюлю спагетти, помидоры и траву, включила в ванной воду. Перетащила туда телефонный аппарат, разделась, опустилась в ванну и позвонила Филлипсу домой. Вице-президента «Юдоры Грэйн» дома не оказалось, трубку взял его сын и вежливо спросил, что передать отцу.
Размышляя, что ему ответить, я подняла правую ногу и намылила ее.
– Звонит
Парень неуверенно повторил.
– Все правильно, – успокоила я его и попросила записать мой телефон и телефон Лотти, после чего повесила трубку.
Когда я вышла из ванной, паста была уже готова. Я забрала кастрюлю в спальню и, пока блюдо остывало, наскоро оделась: черные вельветовые брюки, водолазка, черно-красный вельветовый пиджак в стиле «тореадор». Плюс к тому высокие каблуки и здоровенные серьги. Я намеревалась отправиться в театр. Желательно – к самому концу спектакля. Потом я съела свой ужин и чудом не забрызгала томатным соусом белую водолазку, ей-богу, фортуна ко мне подобрела.
В Чикагский театр балета я прибыла в пол-одиннадцатого. Билетерша, молодая женщина в мини-юбке и обтягивающей блузке, скучавшая у входа, сказала, что спектакль закончится через десять минут. Она пропустила меня без билета, да в придачу еще выдала бесплатно программку.
Небольшой зал был забит до отказа, и я не стала разыскивать свободное место – просто прислонилась спиной к стене, сняла туфли и стала ждать. На сцене исполняли классическое па-де-де. Я пригляделась к балерине – это была не Пейдж. Техника была безупречна, но танцовщице не хватало блеска, с которым выступала Пейдж Каррингтон. Потом вся труппа вышла раскланиваться, и представление было окончено.
Зажегся свет. Я заглянула в программку и убедилась, что Пейдж сегодня действительно выступает. Во втором отделении показывали второй акт «Жизели», а перед этим исполняли «Менуэт для наркомана», его я уже видела.
Я вышла в вестибюль и присоединилась к небольшой группе поклонников, направлявшейся за кулисы. Но в гримерную я входить не стала, зная, что Пейдж там будет не одна. Вместо этого я уселась на складной стул и принялась ждать. Постепенно стали выходить танцовщицы, ни одна из них даже не посмотрела в мою сторону. Помня сорокапятиминутное ожидание, которое мне пришлось вытерпеть в прошлый раз, я прихватила с собой роман и потому терпеливо сидела, перелистывая страницы и поглядывая на дверь.
Прошло пятьдесят минут. Я уже начала было думать, что после «Менуэта» Пейдж ушла домой, но тут она предстала передо мной собственной персоной. Как обычно, ее элегантность и красота слегка подпортили мне настроение. Сегодня Пейдж была одета в шубу из серебристого меха. Наверное, чернобурка, подумала я. Пейдж была похожа на Джералдин Чаплин из фильма «Доктор Живаго».
– Привет, Пейдж. Я опоздала, не успела посмотреть «Менуэт». Может быть, завтра успею.
Балерина замерла на месте и настороженно улыбнулась.
– Привет, Вик. Опять будете приставать с нескромными вопросами? Надеюсь, это займет не слишком много времени. У меня свидание, приглашена на ужин.
–
Пейдж взглянула на меня с оскорбленным видом.
– Жизнь продолжается, Вик. Вам бы следовало это знать.
– Я знаю, Пейдж. Извините, что никак не даю вам расстаться с прошлым, которое вы хотите побыстрее забыть, но мне нужно знать: кто пригласил вас на вечеринку, которую устраивал Гай Одинфлют?
– Кто устраивал?
– Гай Одинфлют. На Рождество. Когда вы познакомились с Бум-Бумом. Нилс Грэфалк хотел встретиться с хоккеистами, собирался приобрести акции «Черных ястребов», и Одинфлют устроил в его честь банкет. Или вам отказала память? А может, решили не утруждать ее воспоминаниями?
Глаза Пейдж вспыхнули огнем, щеки покраснели. Она размахнулась, чтобы влепить мне пощечину, но я без труда поймала ее руку и слегка дернула вниз.
– Не стоит меня бить, Пейдж. Я выросла на улице и умею за себя постоять. Не сердите меня, а то придется пожалеть... Итак, кто пригласил вас на банкет?
– Не ваше собачье дело! Убирайтесь отсюда, а не то я позову охранника и скажу, что вы ко мне пристаете. И никогда больше не приходите. Меня может стошнить, если я увижу вас в зале.
Пейдж сердито, но все так же грациозно прошествовала через вестибюль и вышла на улицу. Я последовала за ней и увидела, как она впорхнула в черный седан. За рулем сидел мужчина, но было темно, и я не сумела разглядеть его лицо.
У меня не было настроения кого-либо видеть, даже Лотти. Я позвонила ей из дома и сказала, чтобы она не беспокоилась. Вообще-то Лотти не из пугливых, но после взрыва на «Люселле» она стала из-за меня нервничать.
Утром я спустилась вниз, купила воскресный выпуск «Геральд стар» и свежих булочек. Пока варился кофе, позвонила Мэттингли домой. Никто не ответил. Должно быть, Элси уже увезли в больницу. Тогда я позвонила Филлипсу, но там тоже никого не оказалось. Было почти одиннадцать часов – должно быть, семейство отправилось на воскресную службу в пресвитерианскую церковь Лейк-Блаффа.
Я налила себе кофе и стала просматривать газету. Когда-то я сказала Мюррею, что покупаю «Геральд стар» лишь для того, чтобы просматривать комиксы. На самом деле в этой газете отличный отдел уголовной хроники. Но я оставляю его на сладкое, а начинаю с фельетонов и карикатур.
На заметку о Мэттингли я наткнулась, когда допивала уже вторую чашку. Заметка была набрана мелким шрифтом, и я ее чуть не просмотрела.
«Сбит машиной и брошен умирать» – так она называлась. Заметку с таким названием я бы не стала и читать, если бы не имя Мэттингли, случайно бросившееся мне в глаза.
«Вчера ночью в парке Костюшко обнаружено тело мужчины, который впоследствии был опознан как Говард Мэттингли. Виктор Голун, двадцати трех лет, проживающий на Норт-Сентрал-авеню, во время вечерней пробежки по парку, около десяти часов, обнаружил возле тропинки, под деревом, тело мужчины. Им оказался Говард Мэттингли, тридцати трех лет, запасной игрок хоккейной команды „Черные ястребы“. Полиция считает, что Мэттингли был сбит машиной, после чего его оттащили в кусты и оставили умирать. Смерть наступила примерно за двадцать часов до того, как Виктор Голун обнаружил труп. Семья погибшего состоит из жены Элси, двадцати лет, двух братьев и матери».