Заключительный аккорд
Шрифт:
Брам находился во взбудораженном состоянии. Вскоре из отеля позвонил администратор Корн и сообщил майору, что все вещички партайгеноссин Май пересланы по месту её работы.
— Что с ней?! — удивлённо воскликнул майор. — Как?! Корреспондентка убита?
Корн объяснил майору, что свои документы девица носила при себе и потому опознать её не представляло особого труда. Его же попросили сделать всё необходимое, что надлежит делать в таких случаях, что он и исполнил, руководствуясь христианской любовью к ближнему.
— Как же её убили?
— Пуля пробила левую грудь. Видимо, убита наповал, господин майор, — объяснил Браму администратор. — Малютку нашли в долине. Всё это так ужасно…
С того момента как майор узнал об этом, вид у него был такой, будто его оглушили ударам по голове.
— Ноллен! — крикнул майор. — Кофе и водки!
Из бункера майор никуда не выходил. На спине у него выступил холодный пот. Майор тяжело поднялся и громко крикнул через дверь:
— Где Ноллен?! Куда он запропастился?!
Найдхард пожал плечами и тихо заметил:
— Я полагал, господин майор, что вы его вчера в краткосрочный отпуск отпустили.
Брам с таким удивлением уставился на своего начальника штаба, будто тот сообщил ему, что кончилась война.
— Я? Отпустил Ноллена в отпуск? Ничего подобного!
— Господин майор, хотите выслушать моё мнение?
«Этот человек ни при каких условиях ни на йоту не отойдёт от установленного, — подумал майор. — Он всегда находится там, куда его поставили. Храбрости ему тоже не занимать А как он руководит стрельбой! Он, разумеется, внутренне одобряет далеко не каждый мой шаг. Офицеры, подобные Найдхарду, являются лучшим гарантом победы. У них никогда не возникнет вопроса: а не проиграли ли мы эту войну? Такие сражаются до окончательной победы. Интересно, что он думает о Ноллене?»
Майор встряхнул головой, словно отгоняя от себя эти мысли:
— Позже, немного позже…
Капитан Найдхард недоумённо пожал плечами и снова склонился над топографической картой; его открытое лицо словно окаменело.
Неожиданно майор вспомнил, как Ноллен спрашивал его о том, какие города поблизости уже захвачены противником, так как его волновало, не попали ли его родители под американскую оккупацию, что само по себе было отнюдь не удивительно, так как Аахен и Мюнстербуш уже были в руках янки.
«Теперь всё понятно, — сообразил вдруг майор. — Ноллен наверняка подался домой». Стоило только Браму осознать это, как у него пропало желание даже пить кофе. «Мне только этого свинства и не хватало». Настроение у него совсем упало. Как-никак дезертировал денщик самого командира полка. Этак можно потерять Рыцарский крест с дубовыми листьями и мечами. Эсэсовский офицер, появившийся в части, не может этого не заметить.
А тут ещё эта Эльвира Май. Правда, ему пришлось пригрозить ей, так как она его, можно сказать, загнала в угол. Более того, она вообще хотела взять его в руки. И как быстро всем стало известно, что он в эту ночь сопровождал её на позиции! Но, видит бог, он нисколько не виноват, что её убили.
«Но ведь я и на самом деле хотел отделаться от неё, потому что она стояла на моём пути. Но я ли сделал ото в состоянии аффекта? Нужно будет проверить, все ли патроны целы в магазине моего пистолета…»
Майор ясно представил себе корреспондентку. Ярко светит луна. Эльвира угрожает ему.
«Интересно, какие шаги предпримет главный редактор, узнав о её гибели? Он же должен распечатать пакет, лежащий в её сейфе в редакции. И тогда все пальцем будут показывать на меня. И тогда прощай, моя милая родина!»
Манор вернулся к себе: ждали неотложные дела. Вчера генерал Круземарк приказал ему поинтересоваться обстановкой в строительной роте, а заодно арестовать Генгенбаха. Брам приехал к Зейдельбасту и обратил внимание на его солдат. Уголовников уже на расстоянии можно узнать по физиономиям. А как распознать политических? И неужели все они красные? Неужели все они настоящие коммунисты? А может, эти люди, попросту говоря, во что бы то ни стало хотели остаться в живых?
— Как дела с дезертирами? — сразу же спросил майор у ротного.
— Пока ещё не пойманы.
— Что говорят ротные доносчики?
— По их данным получается, что рядовой Генгенбах содействовал дезертирам.
— Он разжалованный офицер?
— Так точно, господин майор.
— Либо он сам стукач, либо кое-кто хочет подгадить нашим «старичкам». Что вы думаете по этому поводу, Зейдельбаст?
Кровожадный ротный чувствовал, что ему не следует возражать, и потому полностью согласился с майором, хотя и заметил:
— По-видимому, они хотели отыграться на Генгенбахе.
— Я тоже такого мнения, — проговорил Брам, мысли которого по-прежнему были прикованы к Эльвире Май, Урсуле и Ноллену, который пытается перейти линию фронта, лишь бы увидеть своих родителей. — Оставьте в покое Генгенбаха и займитесь лучше другими.
— Слушаюсь, господин майор!
Брам поправил орден, висевший у него на шее.
— Только не задавайте мне вопросов о том, как следует писать доклад, понятно?
— Слушаюсь, господин майор.
Вспомнив о приказании генерала Круземарка лично доложить ему о ЧП, майор сел в машину и поехал в Шлейден.
Урсулу Хальваг мучили сомнения. После двадцать шестого ноября Сепп только два раза позвонил ей по телефону, А однажды администратор из гостиницы, встретив Урсулу, сказал ей:
— А вы ещё не слышали последнюю новость? Эльвиру Май нашли застреленной. Ужасно, не правда ли? Представляете себе, такая молодая и…
Урсула остолбенела, услышав это.
— Могу сказать вам, но это должно остаться между нами… — Нос Корна, красный, как у всех алкоголиков, горел огнём. — У неё что-то было с майором.