Закон семи
Шрифт:
— Идите к нам, — помахала она рукой.
Марк Сергеевич помог мне выйти из машины, и мы направились к беседке. Я шла на цыпочках — приминать траву было жалко. Прохоров это заметил и усмехнулся.
Женщина поднялась нам навстречу.
— Рада тебя видеть, Марк, — сказала она, обнимая его, и покосилась в мою сторону. — А это… — с улыбкой произнесла женщина и подняла брови.
— Это Ярослава. У нее вопросы к твоему отцу. Ольга Львовна, — представил он женщину.
— Боюсь, что папа
Это я уже и сама сообразила. Старик смотрел на нас без намека на мысль в глазах, так что оставалось лишь гадать, видит ли он нас вообще.
— Я так рада, что ты пришел, — повторила женщина, потрепав Прохорова по руке, глядя на него с откровенным обожанием, что мне по неведомой причине не понравилось. — Сейчас будем пить чай, — сказала Ольга Львовна и пошла к дому. Старик повернул голову и что-то промычал. Марк Сергеевич поцеловал его в щеку, точно тот ему родной дедушка, и сел рядом.
— Кажется, мы зря приехали, — вздохнула я.
— Я вас предупреждал.
— Тогда, наверное, не стоит задерживаться.
— Чаю придется выпить, — пожал он плечами.
Ольга Львовна вскоре вернулась, а вслед за ней появилась девушка, которая толкала перед собой столик на колесиках. На нем стояли настоящий самовар, чашки и вазочки с разнообразными сладостями.
— Вот, угощайтесь. Такого чая вы нигде больше не попробуете. Это моя единственная радость, — вдруг добавила она и с печалью посмотрела на Прохорова. Тот и бровью не повел, словно не замечая ее взгляда и не слыша ее слов.
— Так что вы хотели от папы? — немного помолчав, задала она вопрос, поворачиваясь ко мне.
— Года полтора назад к нему обращался один человек по поводу древней рукописи. Письма Филарета… — начала я, не очень-то рассчитывая на удачу. Присутствие старика, который, казалось, ничего не видел и не слышал, вызывало неловкость, мы пили чай, а он сидел рядом, точно памятник самому себе.
— Ах, вот в чем дело… — перебила меня Ольга Львовна.
— Вы.., вы помните этот случай? — Я не спешила радоваться.
— Еще бы. Отец тогда был сам не свой. К нему в магазин явился какой-то тип и принес фотографии письма Филарета. Когда он его прочитал, то словно лишился рассудка. Отец очень увлекающийся человек, а на древних манускриптах он буквально помешан.
Слова Ольги Львовны производили двоякое впечатление. С одной стороны, мне импонировало, что она говорит об отце так, как будто все это в настоящем времени, с другой, создавалось впечатление, что он далеко отсюда, и человек, сидящий рядом, к ее отцу никакого отношения не имеет.
— Письмо не давало ему покоя, — продолжила она. — А человек, который принес его, вдруг исчез. Хотя обещал прийти и объяснить, откуда
— А что хотел тот человек?
— Просил перевести письмо.
— И ваш отец перевел его?
— Разумеется, это никакого труда не составило. Он его просто прочитал. Клиент остался вполне доволен, но ничего не пожелал объяснить. Фотографии он оставил отцу и обещал прийти позднее. Но так и не пришел.
— А кто он такой, тот человек? — спросила я.
— В том-то и дело, что какой-то молодой парень. Такой, знаете.., простоватый.., какого заподозрить в интересе к истории весьма трудно. Да, он еще оставил отцу три тысячи — за труды, как он выразился. Отец дал бы в десять раз больше, лишь бы узнать, где оригинал.
— Значит, он так и не появился.
— Нет. Отец пробовал его разыскать, расспрашивал всех знакомых, думал, может, парень еще к кому-то обращался… Ничего. Как будто его и не было. Потом у отца случился инсульт. В общем… — Женщина развела руками.
— А у него случайно не сохранилась фотография письма? — спросила я, боясь спугнуть удачу.
— Возможно, — пожала Ольга плечами.
— Вы не могли бы посмотреть в его бумагах?
— Могу и посмотреть. Только это займет не один день. Надо знать моего отца: за долгие годы у него накопилось столько бумаг, и все распиханы кое-как, без всякой системы. Я давно собираюсь навести в них порядок, но сначала отец не позволял, а теперь у меня не хватает времени, он требует постоянного внимания, — сказала Ольга Львовна и снова с грустью посмотрела на Прохорова.
— Очень тебя прошу, найди его, — подал голос тот, отодвигая чашку.
— Да-да, конечно. Обязательно найду, — заверила она с посветлевшим лицом.
— Извини, нам пора, — поднимаясь, сказал Марк Сергеевич.
Ольга решила нас проводить. Шла рядом с Прохоровым, и он пошел медленнее, а я, наоборот, ускорила шаги. Стоя уже возле машины, они о чем-то тихо разговаривали, потом она поцеловала его, все это я наблюдала, устроившись в кабине. Наконец Марк Сергеевич занял водительское кресло, и мы выехали через поднятые ворота на улицу.
— По-моему, она в вас влюблена, — брякнула я и мгновенно пожалела о своих словах. Мой спутник взглянул на меня недовольно и буркнул:
— По-моему, это не ваше дело.
— Действительно не мое. Просто мне показалось, что она намного вас старше.
— Всего-то на пять лет.
— Да? Замечательно. — Чего такого замечательного я нашла в этом, я сама не знала и в досаде отвернулась. — Я хотела бы заехать к бабушке, — через некоторое время произнесла я, испытывая неловкость от своего недавнего глупого поведения.