Закон семи

Полякова Татьяна Викторовна

— Зря я спросила, — смутилась я. Если честно, у меня от его рассказа мурашки по спине побежали, и то, что говорил он спокойно, даже вроде бы равнодушно, как о чем-то незначительном, делало его рассказ еще более чудовищным.

Разумеется, после бестактного вопроса я вовсю старалась загладить свою вину и оттого болтала без умолку. Прохоров слушал внимательно, говорил мало, кивал время от времени, но взгляд его меня смущал и даже беспокоил. В конец концов, я начала сомневаться, слышит ли он меня вообще.

— Еще вина? — спросил он.

— Нет, спасибо.

— А я, пожалуй, выпью.

Он смотрел пристально, с едва уловимой насмешкой. Его взгляд словно вжимал меня в кресло,

которое украшало его столовую, и было ясно, он не столько занят разговором, сколько тем, что у него перед глазами. А перед глазами была я, и оценивал он меня отнюдь не с эстетической точки зрения. И я решила, что с меня хватит, поблагодарив, сказала, что хотела бы отдохнуть. Конечно, я могла бы рявкнуть, чтоб он не смел так нагло меня разглядывать, а он бы наверняка удивился, и мы опять затеяли бы перебранку, втягиваясь в эту нелепую игру, как святые втягиваются в грех, то есть всегда из лучших побуждений.

— Я здесь уберу, — предложила я.

— Что вы, я способен все сделать сам, — ответил он насмешливо.

Я подумала, что загрузить посуду в посудомоечную машину он и впрямь вполне способен, и удалилась.

Примерно через полчаса после этого Марк Сергеевич отправился в ванную, которая примыкала к его спальне, но имела выход не только в спальню, но и в коридор. Проходя мимо, я слышала, как за дверью льется вода. «В ванной он пробудет никак не меньше десяти минут», — пронеслось в голове. Непереносимо захотелось заглянуть в его спальню и все-таки сунуть нос в шкафчик. Он ведь здорово разозлился, застав меня рядом с ним. Его в самом деле возмутило мое нахальство, или он не хотел, чтобы я что-то увидела среди бумаг? Разумеется, заглянуть в шкаф захотелось еще больше.

Я замерла возле двери с сильно бьющимся сердцем. Если он еще раз застанет меня в своей спальне… О таком исходе моей вылазки даже думать не хотелось. Девушка решила продолжить приятный вечер в постели хозяина, вот что он решит, и окажется прав: иначе расценить мой приход затруднительно. А мне будет весьма затруднительно с ним объясняться. Однако, несмотря на здравые мысли, я, задержав дыхание, осторожно открыла дверь. И вновь меня поразил вид спальни, а в душу закралось беспокойство, которое я поспешила списать на то, что ранее заглядывать в чужие шкафы мне не доводилось.

Внезапно решившись, я быстро прошла к шкафчику. Ключ по-прежнему торчал в замке, я повернула его и открыла дверцу, прислушиваясь к звукам, доносящимся из ванной. Ровные стопки каких-то бумаг, все, как в прошлый раз, за одним исключением: фотография исчезла. Я приподняла бумаги, сдвинув их в сторону, затем вернула на место. Он убрал фотографию, решив, что здесь ей не место. Но почему? А главное: что на фотографии могло быть такого, чего мне, с точки зрения Прохорова, не следует видеть? Теперь я была уверена, что бумаги, которые лежат здесь, вряд ли меня смогут заинтересовать и рассердился Марк Сергеевич тогда именно из-за фотографии, потому и предпочел убрать ее в другое место. Я быстро оглядела спальню. Нечего и думать искать здесь — он может появиться в любой момент.

Я уже входила в свою комнату, когда обратила внимание на едва слышный щелчок, с которым, вне всякого сомнения, закрылась дверь ванной. «Он следил за мной», — вихрем пронеслось в голове, и лицо вспыхнуло от стыда и досады, а потом пошли совсем другие мысли. Что скрывает Прохоров? Тип он на редкость загадочный, и что за тайну он хранит, остается лишь гадать.

Я быстро разделась и нырнула под одеяло. Это что же, он был уверен, что я загляну в его шкаф? Невысокого он обо мне мнения… Но я в него заглянула. Еще один повод считать женщин лживыми и глупыми. Похоже, женщин Марк Сергеевич терпеть не может,

но.., взгляды, которыми он одаривал меня сегодня за ужином, говорят об обратном. Так же, как рассказ Аньки о некой танцовщице. Выходит, если он и считает нас людьми второго сорта, то использовать все же не прочь. Так, так, так.., презрение и греховные мысли… Средневековые монахи считали женщин чуть ли не исчадьем ада, ставили нам в укор Еву, которая соблазнила Адама яблоком. Соблазнила… А он небось лопал так, что за ушами трещало. Если он такой праведник, мог бы и отказаться. Куда там! Лучше сделать вид, что идешь у женщины на поводу, а потом всю жизнь вопить, что злодейкой погублен навек. Как это по-мужски… Средневековые монахи, братство воинов, Александр и Родион.., кинжалы. Реликвия, которую кто-то должен хранить…

Примерно на этом месте своих размышлений я уснула. И во сне увидела Прохорова в красном плаще с черным крестом на груди. Длинные светлые волосы трепал ветер, он шел, слегка прихрамывая, держа в руке меч, который хищно сверкал в свете луны, а за ним тянулось бесчисленное войско в черном, безликое, и оттого особенно страшное. Его лицо было надменным и злым, и тут наши взгляды встретились, и он усмехнулся.

— И ты здесь? — сказал язвительно. — Ну, конечно, как же без тебя. — Повернул голову и бросил кому-то за своей спиной:

— Сожгите все…

— Нет! — испуганно пробормотала я и проснулась.

В первое мгновение я решила, что все еще сплю. Комнату заливал лунный свет, Прохоров стоял напротив, облокотившись на спинку кровати, раздвинув губы в полуулыбке, глаза его странно мерцали и казались темными, как сама ночь. Кажется, я испуганно охнула, а потом пришла в себя.

— Что вы тут делаете? — спросила сердито.

— Хотел знать, как вы выглядите, когда спите, — как ни в чем не бывало заявил он, хохотнул и добавил:

— На самом деле я хотел проверить, не исчезли ли вы посреди ночи.

— Вы меня напугали, — сказала я с сомнением. Он все еще стоял, облокотившись на спинку кровати, и уходить вроде бы не собирался. — Я не исчезла, — через минуту, в продолжение которой мы таращились друг на друга, сказала я. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — кивнул он и наконец убрался.

Я вздохнула и уставилась в потолок. Что на него нашло? Он меня в чем-то подозревает? А я его? Хорош компаньон, нечего сказать. С таким только в разведку. Завтра же вернусь к себе, мне бы только утра дождаться. А какого черта я здесь вообще делаю? Прячусь от предполагаемых злодеев? Только есть ли они в действительности? Джип есть, я сама его видела. Кто-то преследовал нас на дороге, то есть кто-то некоторое время ехал за нами, а затем остановился напротив кафе. А мы бросились в лес, ночевали возле костра, и я согласилась перебраться к Прохорову, абсолютно уверенная, что за мной охотятся. Только так ли все это? Валеру наши с Анькой рассказы отнюдь не впечатлили. И появление джипа он был склонен считать случайностью. Очень часто нам что-то кажется очевидным, а что в действительности? И какую цель преследовал Прохоров, привезя меня в свой дом?

До самого утра я так и не уснула, а утром боялась выходить из комнаты. Когда я наконец рискнула появиться в кухне, квартира показалась необитаемой.

— Марк Сергеевич, — позвала я, но мне не ответили. Самое время смыться, на работу как раз успею… А что делать с квартирой? Не оставлять же ее открытой…

Тут входная дверь хлопнула и появился хозяин — в шортах, футболке и с полотенцем на шее. Сбросил кроссовки, заметил меня. Сказал весело:

— Доброе утро.

Я невольно задержала взгляд на его ноге, шрам на голени выглядел все еще впечатляюще, хоть и успел превратиться в длинный белый рубец.