Залог мира. Далекий фронт
Шрифт:
В городе Дорнау перед ратушей на площади идёт митинг. Площадь запружена народом, и тишина стоит такая, что слышно даже дыхание оратора, который подошёл к микрофону, чтобы прочесть опубликованное сегодня в газетах приветствие товарища Сталина руководителям Германской демократической республики.
— Кто это? — тихо спрашивает майор Соколов у стоящего рядом с ним Альфреда Ренике.
— Это наш шахтёр Ганс Линке. Он был в плену, а когда вернулся, его сразу послали в партийную школу. Теперь юн уже снова здесь. Возглавляет городскую организацию Свободной немецкой молодёжи.
Ганс Линке смотрит на людей, собравшихся на площади,
И сердце его преисполнено радости. Он начинает читать исторический документ:
— «ПРЕЗИДЕНТУ ГЕРМАНСКОЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ ГОСПОДИНУ ВИЛЬГЕЛЬМУ ПИКУ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ ПРАВИТЕЛЬСТВА ГЕРМАНСКОЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ ГОСПОДИНУ ОТТО ГРОТЕВОЛЮ»,—
громко звучат над площадью слова вождя трудящихся всего мира.
«Разрешите приветствовать вас и в вашем лице германский народ с образованием Германской демократической республики и избранием первого — президентом и второго — премьер-министром Германской демократической республики.
Образование Германской демократической миролюбивой республики является поворотным пунктом в истории Европы. Не может быть сомнения, что существование миролюбивой демократической Германии наряду с существованием миролюбивого Советского Союза исключает возможность новых войн в Европе, кладёт конец кровопролитиям в Европе и делает невозможным закабаление европейских стран мировыми империалистами.
Опыт последней войны показал, что наибольшие жертвы в этой войне понесли германский и советский народы, что эти два народа обладают наибольшими потенциями в Европе для совершения больших акций мирового значения. Если эти два народа проявят решимость бороться за мир с таким же напряжением своих сил, с каким они вели войну, то мир в Европе можно считать обеспеченным.
Таким образом, закладывая фундамент для единой демократической и миролюбивой Германии, вы вместе с тем делаете великое дело для всей Европы, обеспечивая ей прочный мир.
Можете не сомневаться, что, идя по этому пути и укрепляя дело мира, вы встретите великое сочувствие и активную поддержку всех народов мира, в том числе американского, английского, французского, польского, чехословацкого, итальянского народов, не говоря уже о миролюбивом советском народе.
Желаю вам успеха на этом новом, славном пути.
Пусть живёт и здравствует единая, независимая, демократическая, миролюбивая Германия!
И. Сталин».
13 октября 1949 года.
Ганс Линке дочитывает письмо. На мгновенье над площадью воцаряется тишина. Потом вдруг вместе с аплодисментами из толпы в разных местах стремительно взлетают стаи белых голубей. Они кружатся над городом, они поднимаются всё выше и выше, и наконец, исчезают в бездонной синеве неба.
— Да… — мечтательно произносит Ренике. — Белые голуби… Мне кажется, что впервые в истории Германия становится действительно мирной страной. Сколько же ещё надо нам работать, чтобы эти голуби всегда чувствовали себя свободно в нашем небе!
— А это во многом зависит от всех нас, — отвечает Соколов. — Белый голубь — красивая птица. Но это только символ. А за мир надо бороться. Думаю, что теперь, когда наши страны будут стоять рядом в едином фронте борцов за мир, мы всего добьёмся.
— Слово имеет товарищ Макс Дальгов, — извещают собравшихся мощные репродукторы.
Никогда ещё не видел Соколов своего старого товарища таким взволнованным и вдохновенным, как сейчас, когда Дальгов начал речь о новой эре в жизни немецкого народа.
Дальгову долго аплодируют. Вот он спускается с балкона ратуши на площадь и подходит к майору.
— Я слышал, что ты нас покидаешь? — говорит Макс.
— Да, — подтверждает Соколов. — Скоро уезжаю учиться. Наверно, в ближайшее время и комендатуры упразднят…
А через несколько дней майор Соколов прощался с городом Дорнау. Уже известно, что Советская Военная Администрация ликвидируется и многие офицеры едут на родину учиться, работать, творить.
Соколову уже кажется, что он в Москве, что он открывает высокую зеркальную дверь академии и входит в просторный зал…
Да, всё это будет, будет в недалёком будущем, а пока надо проститься с теми, с кем пришлось работать бок о бок четыре года и о ком навсегда сохранятся лучшие воспоминания.
И всюду, куда бы ни приходил Соколов — будь это в магистрате у Михаэлиса, или в Гротдорфе у Лешнера, или на «Мерседесе» у Грингеля, — всюду люди жили под впечатлением сталинских слов и всюду чувствовалась уверенность в собственных силах.
В комендатуре, куда вернулся Соколов после объезда друзей, его встретила Люба. Она вся светилась от радости.
— Прощалась с Эдит Гартман, — рассказывала Люба. — Ты себе представить не можешь, что в театре делается! Приветствие товарища Сталина все чуть ли не напамять выучили. Теперь, говорят, на нас лежит огромная ответственность за мир в Европе… Эдит Гартман очень меня удивила, она едва не заплакала, когда узнала, что я уезжаю.
А на другой день офицеры собрались у полковника Чайки попрощаться с Соколовыми. Майор Савченко пришёл немного смущённый, даже более обычного молчаливый. Валю он осторожно держал под руку, так осторожно, будто она была из фарфора.
Они подошли к Соколову, и Савченко сказал:
— Жаль. Свадьба без вас будет.
— Чья свадьба? — изумился Соколов.
— Да вот наша. Мы уже расписались. Праздновать через несколько дней собираемся.
Люба улыбнулась.
— Я уж давно это предчувствовала, — сказала она.
Савченко посмотрел на изумлённого Соколова, подкрутил опущенный ус, и отошёл, всё так же осторожно ведя Валю.
— Ай да Савченко! — тихо проговорил Соколов, но больше ничего не успел добавить: полковник пригласил всех к столу.