Залог мира. Далекий фронт
Шрифт:
— Сегодня Кривонос предлагал устроить праздничный салют, — рассмеялся Соколов.
Они снова помолчали. Затем заговорил Дробот:
— Удивительная всё-таки штука — жизнь!.. Ведь подумать только, что всего год назад в этот день мы ещё дрались за Берлин. Помните, какие все были усталые, пропылённые, злые! Бригада готовилась тогда к последнему удару, и каждый жил только одной мыслью — добить врага. Прошёл год. И вот я сижу с помпотехом бригады и инструктором политотдела. Одеты мы в парадную форму и готовимся идти… Тьфу ты,
— Вот это уж напоминает Валины разговорчики, — отметил Чайка.
— Очень медленно меняются немцы, товарищ полковник.
— Это правда, но немцы немцам — рознь, и вы это прекрасно знаете. Сегодня у нас на концерте будут представители демократических организаций. Они ненавидели Гитлера и понимают, что освобождение от фашизма им принесли именно мы. Мы вселили в них надежду на процветание их родины. И немецкому трудовому народу близка и понятна наша политика. Мы пришли в гитлеровскую Германию с боями, а уйдём из демократической Германии, как друзья…
Все задумались над последними словами полковника, но сам Чайка неожиданно спохватился:
— Кстати, Соколов, как поживает ваша знаменитая актриса?
— Эдит Гартман?
— Да.
— Скоро вы её увидите на сцене.
— А вы не знаете, её что-нибудь связывало с эсэсовцем Зандером?
— Зандер был офицером гестапо, наблюдавшим за Эдит Гартман после того, как её выслали из Берлина в Дорнау. Как я понимаю, это люди, глубоко чуждые друг другу.
— Вы знаете, — вмешался в разговор Савченко, — тут действительно очень трудно выявить враждебный элемент. Ведь что получается, сколько крестьян было запугано всякими страшными записками, а мы до сих пор так никого из авторов анонимок и не разыскали. Правда, этими угрозами всё дело и ограничилось.
— Неизвестно, ограничилось ли, — заметил полковник, вспоминая об авариях на «Мерседесе».
— Зацепиться бы хоть за одну ниточку, — говорил Савченко, — тогда мы бы весь клубок распутали. Осторожно действуют, чёрт их подери!
— Так вы говорите, что Эдит Гартман уже начала работать в театре? — поинтересовался полковник.
— Да, начала. Макс Дальгов и Любовь Павловна стали у них в труппе чуть ли не главными консультантами.
— Подождите, — предупредил Дробот, — эта Гартман ещё вам наделает хлопот!
— За театр отвечаю я! — резко возразил ему Соколов, не любивший, когда кто-нибудь вмешивался в его дела.
— Вот и хорошо…
Полковник по очереди посмотрел на офицеров и рассмеялся:
— Налейте-ка, Соколов. На сегодня деловые разговоры запрещаю!
В столовую вошла Люба. Она взяла на себя хлопоты, связанные с сегодняшним концертом, и потому казалась сейчас очень озабоченной.
— Замучил меня сегодня Зигфрид Горн, — пожаловалась
— Что ж, желание вполне понятное, — сказал Чайка. — Впервые в Дорнау выступают советские артисты. Мы вам, Любовь Павловна, когда-нибудь сюда Центральный театр Красной Армии выпишем. Так вот, друзья, — продолжал полковник, — я предлагаю выпить по последней рюмке за наших жён. Доброе вино — «Напареули». Ваше здоровье, Любовь Павловна!
— Спасибо, — чокнулась с ним Люба.
— Вот и всё, — сказал Чайка. — Хорошо как! Словно в родной семье праздник провёл. Очень благодарен, Любушка.
Двери столовой широко открылись, и все увидели на пороге Валю, которая ради сегодняшнего концерта сменила свою обычную форму на яркое весеннее платье. Эффект превзошёл её собственные ожидания. В таком наряде она была очень хороша. Поняв это по выражению лиц, Валя даже зарделась от удовольствия.
— Отлично! — сказал Чайка. — Ну, Валюша, быть тебе сегодня моей дамой. Переводчик всегда должен находиться при командире. Так что ж, товарищи офицеры, пошли? Сейчас артисты приедут. Надо их встретить. Ещё раз благодарю, Любовь Павловна. Капитан за вами зайдёт. А за тобой, егоза, — обратился он к Вале, — я уж заходить не буду. Придёшь с Соколовыми.
Офицеры вышли, и некоторое время в комнате царило молчание. Потом Валя подошла к зеркалу, осмотрела себя со всех сторон и сказала:
— Очень красивое платье, но оно меня связывает, никогда не привыкну.
— Привыкнешь, — успокоила её Люба.
Валя резко повернулась на каблуках, любуясь юбкой, напоминавшей сейчас большой яркий парашют.
— Слушай, Люба, а Эдит Гартман тоже там будет?
— Конечно.
— Вот она не похожа на остальных немцев. Ещё Макс Дальгов. Но о нём говорить нечего…
Договорить Валя не успела. Послышался стук в дверь.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
Герда Вагнер — кельнерша ресторана «Золотая корона» — приложила немало усилий, чтобы выполнить поручение Зандера и проникнуть в дом капитана Соколова.
Господин Зандер уже несколько раз запрашивал из Берлина об исполнении приказа. Но фрау Линде не могла ответить ничего утешительного. Герда пробовала наняться к Соколову прислугой, но из этого ничего не вышло.
Узнав, что капитан заказал несколько корзин цветов к приезду ансамбля, фрау Линде договорилась с владельцем цветочного магазина, и Герду взяли туда посыльной. Сейчас она появилась в квартире капитана Соколова с огромным букетом.
— Добрый вечер, фрау капитан, — приветливо сказала Герда, обращаясь к Любе и посматривая на Валю. — Я из цветочного магазина. Корзины мы уже доставили в театр, а эти пионы хозяин велел мне доставить сюда.
Люба взяла в руки букет.
— Странно, — сказала она. — Капитан мне об этом ничего не говорил.