Залог возможности существования
Шрифт:
У ребенка от рождения есть потребность в материнском (или просто человеческом) тепле. В ощущении биения материнского сердца, в контакте с той средой, из которой он на свет появился. Он очень чутко ощущает колебания состояния, эмоциональности, настроения матери, ее удовлетворение, удовольствие.
Положительные эмоции, спокойствие, хорошее настроение матери, удовлетворяет его потребность в эмоциональном контакте с ней. Взвинченность, неудовлетворенность матери вызывают его неудовлетворенность, его отрицательные эмоции - “трудное состояние”.
Когда наказание
Ребенок очень хорошо чувствует независимость от него эмоционального реагирования любимых им. Чувствует, когда его присутствие и активность не влияют на изменение нашей эмоциональности, не вызывает реакций на него. Он переживает это труднее, пожалуй, чем мы равнодушие любимой, предательство друга или потерю признания, понимания людьми, одиночество среди них, рядом с ними.
Проявления инициативы, активности ребенка, во-первых, подкрепляются в общении эмоциональным реагированием матери. Ее безразличие, снижая степень удовлетворения потребности в эмоциональном контакте, оказывается тогда большим наказанием для него, чем отрицательные реакции.
Сознавая или не сознавая это, мать, любящая ребенка и занятая им, поддерживает такую его внутреннюю и поведенческую активность, которая ей нравится, и затрудняет ту, которая ей неприятна.
Эмоционально поощряемая и так облегчаемая активность ребенка чаще повторяется, тренируется, затверживается.
Наказываемая негативным эмоциональным реагированием матери, то есть затрудняемая активность ребенка возобновляется все реже, пока не затормаживается вовсе, ни становится почти невозможной.
Любящая, всегда занятая ребенком мама невольно поминутно наказывает равнодушием те проявления малыша, которых в общении с ним не замечает. Тем самым состояния и действия ребенка, игнорируемые всегда согревающей его своим интересом матерью, наказываются постоянно и теряются ребенком в первую очередь. Безо всяких специальных мер.
Если же ребенок лишен глубокого недемонстративного интереса к нему, то любое, даже отрицательное эмоциональное реагирование матери, в отличие от наказания равнодушием, оказывается для него поощрением. Тогда даже эмоциональное, в гневе физическое “наказание” оказывается удовлетворяющим его потребность в эмоциональном контакте.
На фоне холодного равнодушия или показного, для уверения себя в заботливости, засюсюкивания и затискивания эмоциональное наказание становится поощрением тех действий, которые вызвали гнев.
Не умеющая любить, эгоцентричная, собой, точнее своей позой, занятая мама, постоянно не утоляет потребность ребенка в эмоциональном контакте. Реагируя на него эмоционально только, когда он мешает или делает что-то ей неприятное, бедняжка систематически и последовательно, сама того не сознавая, вытренировывает, поощряя вниманием, в ребенке именно то, что ей не нравится.
Если малыш может привлечь неформальный, эмоциональный, живой интерес матери только криком, тем, что обмочился, болезнью, а позже непослушанием или проказой, просьбой есть, пить или “на горшок”, тогда он чаще кричит, чаще мочится, чаще просится “на горшок” без надобности, просит есть, пить, не слушается, проказничает “назло” и часто болеет.
Равнодушие матери залог частых болезней ребенка, его непослушания, “трудности”, “нервности”, капризности, а для нее постоянных тревог, бессонниц и истерической издерганности.
Боящиеся потревожить свой покой, носящиеся со своей “ранимостью”, берегущие себя от забот мамы обрекают себя тем самым на гораздо большие и более мучительные заботы и хлопоты, чем того требует необходимость и чем выпадает на долю мам, не берегущих себя от трудностей. Действительно заботливых, умеющих любить и любящих.
Маленький ребенок, чувствуя, что занятая хлопотами на кухне мама постоянно сочувствует с ним, незримо слышит его, ощущает, как и чем он занят, ведет себя с ней, как сытый с едой, которой у него избыток. Спокойно играет. Время от времени окликает мать. Прибегает что-нибудь показать или “просто так”. Но, ощутив, что мать, увлекшись чем-то, перестала удерживать его в поле своего эмоционального внимания, по неуловимым признакам почувствовав (так чувствует хозяина собака), что она на него не реагирует, ребенок становится беспокойным. Тот же малыш тогда может превратиться в капризного, назойливого, в панике требующего преувеличенной и полной занятости только им.
Вот и получается, что заботливые мамы преспокойно занимаются своими делами и, кажется, детям почти не уделяют внимания.
А мамы, не умеющие быть внимательными, любить, вечно рвутся на части, почти не имея возможности отойти от своего дитяти, ревниво захватившего их в свое распоряжение. А ребенок у них и болен, и капризен, и издерган вечно.
ВОЛЬНЫЕ ДЕТИ - У ВОЛЬНЫХ МАМ
Оказывается, что мамы, как и вообще люди друг друга, воспитывают во-первых не тем, что они демонстрируют, говорят и требуют. Не тем, чем повлиять думают, но своим отношением. И не таким, какое желают показать, но которое в действительности имеют.
Дети, как лакмусовые бумажки позитивно (у мам любящих), и негативно (у не умеющих любить) отражают собой то, что мамы любят и не любят в действительности.
Так как мамы влияют на ребенка тем, что они есть, то и преднамеренное воспитание ребенка должно было бы заключаться в сознательном познании и раскрепощении и развитии мамами (и, разумеется, папами в той же мере) себя самих.
Мы воспитываем детей во-первых и непрерывно тем, что мы есть, а не тем, чем хотели бы быть и что играем. Игрой мы формируем их демонстративно одобряемый образ - Я-идеал. Он часто препятствует подлинной самореализации.