Заметки об Тэне

Въ сравненіи съ Ренаномъ, Тэна, конечно, нужно поставить во второй, или даже въ третій разрядъ писателей. Онъ далеко уступаетъ Ренану и въ обиліи мыслей, и въ важности и разнообразіи предметовъ, о которыхъ писалъ, и, наконецъ, въ самомъ метод, съ которымъ брался за каждый свой предметъ, и въ мастерств, съ которымъ его излагалъ. Между тмъ, имя Тэна невольно какъ-то соединяется съ именемъ Ренана, когда мы думаемъ о французской литератур; эти два писателя, очевидно, возвышались надъ остальною литературою, господствовали въ ней, хотя стояли далеко не на одномъ уровн. Успхъ Ренана былъ при этомъ ниже его достоинствъ, потому что это былъ скептикъ, загадочный и прихотливый; успхъ Тэна былъ, напротивъ, нсколько выше его достоинствъ и завислъ отъ того, что это былъ догматикъ, излагавшій свои мысли твердо, систематически и ясно до прозрачности. Понимать Тэна не трудно, и въ этомъ для многихъ была его привлекательность.

У насъ, въ Россіи, сочиненія Тэна очень читались и главнйшія были переведены, именно Чтенія объ искусств (1874), Титъ Ливій (1885), Объ ум и познаніи (1872) , Исторія революціи [1] .

Что же такое Тэнъ? Судьба наша такова, что французскіе писатели занимаютъ насъ столько же, если не больше, чмъ свои; мы живемъ постояннымъ отраженіемъ чужой умственной жизни. Поэтому, сверхъ своихъ длъ, у насъ всегда много чужихъ. Тутъ не было бы ничего дурнаго, еслибы мы успвали справляться со всмъ этимъ изобиліемъ умственныхъ явленій, еслибы никогда не впадали ни въ попугайство, ни въ путаницу и сумбуръ; по несчастію нельзя намъ этимъ похвалиться. Относительно Тэна ршаемся представить читателямъ слдующія общія замчанія.

Когда дло идетъ объ Тэн, то непремнно приходится разсматривать его, какъ философа. Ибо у него не только была нкоторая философія въ род той, какую можно найти у каждаго писателя, если станемъ доискиваться главныхъ основъ и пріемовъ его мыслей;

Второе изданіе этого перевода вышло въ 1894 г. у Тэна были такіе философскіе взгляды и пріемы, которые онъ прямо заявлялъ и исповдывалъ, и которымъ онъ старался подчинить весь ходъ своихъ разсужденій. Трудно найти книги, имющія боле систематическій и методическій видъ, чмъ его книги. Эта строгая вншняя форма, это постоянное однообразіе подведенія частныхъ случаевъ подъ общія положенія даже портитъ его писанія, длаетъ ихъ монотонными. По счастію, читатель скоро догадывается, что формулы Тэна слишкомъ узки и односторонни для содержанія въ нихъ вкладываемаго. Тэнъ былъ человкъ огромныхъ умственныхъ силъ, съ чрезвычайнымъ трудолюбіемъ и ученостью и. вмст съ тмъ, съ большимъ даромъ слова, съ остроуміемъ, наблюдательностью и художественнымъ вкусомъ. Понятно, что все это богатство не укладывалось въ узкія рамки его философскихъ построеній и било черезъ край, — что и даетъ едва-ли не главную привлекательность его сочиненіямъ. Можно сказать, дйствительно, что его философія иногда больше вредила его насаніямъ, чмъ приносила имъ пользу.

Въ чемъ состояла эта философія? Во-первыхъ, Тэнъ принадлежитъ къ позитивистамъ. Такъ опредлилъ его Шереръ еще въ 1858 г., черезъ пять лтъ посл появленія Тэна въ литератур, и это опредленіе нужно признать вполн врнымъ [2] . Позитивизмъ есть чисто французское явленіе, и Тэнъ входитъ, какъ одинъ изъ потоковъ, въ кто умственное движеніе, появившееся во Франціи почти съ начала ныншняго вка. Это была нкоторая попытка выйти изъ господствовавшей шаткости, изъ анархическаго отрицанія и сомннія, въ которомъ были оставлены умы прошлымъ вкомъ и его революціею. Какъ извстно, позитивизмъ видитъ свой главный авторитетъ, свою незыблемую опору въ наукахъ, то-есть не въ познаніяхъ вообще, а въ томъ, что французы называютъ les sciences, въ такъ называемыхъ положительныхъ наукахъ, куда относится математика, затмъ точныя науки и, наконецъ, вообще естествознаніе. Когда все было подрыто и расшатано, и религія, и политика, и вс понятія о Бог, мір и человк, тогда оказалось, что есть, однако же, науки, которыя при этомъ не потерпли никакого ущерба, остались столь же твердыми и ясными въ своемъ содержаніи и значеніи, какъ и прежде. Уваженіе къ нимъ безмрно возрасло, и естественно явилась мысль остановиться на нихъ, Какъ на единственно надежной области познаній. Вотъ почему ихъ стали называть положительными, не въ смысл противоположности чему-нибудь отрицательному, а въ смысл опредленности, твердости, достоврности, такъ, какъ мы говоримъ: «положительное законодательство», «положительная религія». Шеллингъ въ свои старые годы училъ, что въ философіи существуютъ дв области, одна, которую слдуетъ называть отрицательною философіею, и другая, высшая, — положительная философія. Совершенно иначе понимается выраженіе «положительныя науки»; тутъ подразумвается противоположность наукамъ шаткимъ, спорнымъ, много утверждающимъ, но не имющимъ твердой достоврности.

Позитивизмъ есть попытка основать на положительныхъ наукахъ полное міровоззрніе,

полную философію. Н. Я. Данилевскій считаетъ развитіе этихъ наукъ за наиболе характерную черту европейской культуры. Франція, какъ главная представительница Европы, сдлала величайшіе успхи въ этихъ наукахъ; она и породила мысль поставить ихъ въ средоточіе всей умственной дятельности. Подобныя стремленія питалъ уже знаменитый соціалистъ Сенъ-Симонъ; ученикъ Сенъ-Симона, Огюстъ Контъ, продолжалъ ихъ развивать и создалъ философскую систему позитивизма.

Явленіе чрезвычайно любопытное. Науки вообще представляютъ замчательно устойчивыя произведенія человческаго ума, медленно, но непрерывно и неодолимо растущія, созидаемыя силами, которыхъ направленіе и обособленіе иметъ въ себ нчто загадочное. Если изъ нихъ выдлилась группа, заслужившая названіе «положительныхъ», то намъ предстоитъ вопросъ: нмъ отличается эта группа отъ остальныхъ, въ чемъ тайна ея особенной твердости? Если мы хотимъ принять ее за основу нашего міровоззрнія, то намъ необходимо какъ-нибудь отвчать на это, какъ-нибудь опредлить свое положеніе въ цлой сфер ума и знанія.

Огюстъ Контъ понялъ это требованіе, и успхъ его системы, кажется, завислъ именно оттого, что онъ попытался дать отвты на представляющіеся здсь вопросы. Во-первыхъ, онъ сказалъ, что положительныя науки опираются на опыт, и что въ этомъ состоитъ ихъ твердость. При этомъ онъ вовсе и не думалъ доказывать самый принципъ опыта, считая такое доказательство, очевидно, ддомъ излишнимъ; авторитетъ опыта признается совершенно легко и безпрекословно. Дале Контъ училъ, что, ограничиваясь однми положительными науками, мы дйствительно должны ограничить наше познаніе, что все, лежащее за ихъ предлами, мы должны признать недоступнымъ, или просто несуществующимъ для нашего ума. Въ этомъ случа Контъ противорчилъ чрезвычайно сильному предубжденію; поклонники наукъ ждали и ждутъ отъ нихъ ршенія всхъ вопросовъ. Какъ человкъ съ отличнымъ научнымъ образованіемъ, Контъ ясно видлъ, что задачи положительныхъ наукъ имютъ точную опредленность, въ силу которой эти науки, какъ и всякія другія, не могутъ найти того, чего не ищутъ. Онъ утверждалъ, что он даютъ намъ только законы явленій, то-есть боле или мене общія правила, опредляющія связь однихъ явленій съ другими, но никогда не открываютъ намъ сущностей, лежащихъ въ основ явленій, не доводятъ насъ до причинъ, которыя ихъ производятъ. Въ этомъ ученіи сказалось, очевидно, врное чувство границъ, полагаемыхъ эмпиризму самымъ существомъ дла.

Затмъ, Контъ постарался установить понятіе о тхъ областяхъ мышленія, которыя находятся за предлами положительнаго знанія, и такимъ образомъ опредлить положеніе позитивизма въ настоящемъ и прошедшемъ человческой мысли. Онъ утверждалъ, что нашъ умъ можетъ дйствовать тремя различными способами, или ходить тремя различными путями, теологическимъ, метафизическимъ и позитивнымъ. Умъ можетъ въ одно и то же время вдаваться во вс эти пути, но если онъ дйствуетъ съ полною силою и твердостію, то онъ съ перваго пути переходитъ на второй, а со втораго на третій, окончательный. Все, что существуетъ вн позитивизма, создано и создается двумя первыми, несовершенными способами, теологическимъ и метафизическимъ мышленіемъ. Но исторія показываетъ, по убжденію Конта, что эти пріемы отживаютъ одинъ за другимъ, и что будущее принадлежитъ нераздльному господству позитивнаго мышленія.

Наконецъ, Контъ пытался доказать, что человкъ и можетъ и долженъ довольствоваться положительнымъ знаніемъ, что оно даетъ отвтъ на вс практическіе вопросы. Тутъ обнаружилось, что въ кругу положительныхъ наукъ не было науки о самомъ важномъ предмет, о человческомъ обществ. Поэтому Контъ составилъ планъ новой положительной науки, соціологіи, и утверждалъ, что ее нужно и должно разработать по пріемамъ точныхъ наукъ. Впослдствіи, какъ извстно, онъ основалъ и позитивную религію, которая могла бы замнить христіанство.

Такимъ образомъ, позитивизмъ у Конта, по видимому, получилъ совершенно твердую и ясную постановку. Каковы бы ни были его отвты, но онъ далъ опредленные отвты на вопросы, какъ онъ понимаетъ познаніе, какимъ путемъ его ищетъ и какъ смотритъ на другіе пути.

Легко видть, однакоже, что выводы Конта не представляютъ безусловной строгости, такъ что, исходя изъ тхъ же основъ, можно прійти къ другимъ заключеніямъ. Это и случилось со многими, не мене Конта ревностными поклонниками научнаго духа вообще и эмпиризма въ частности. Таковъ былъ, напримръ, Милль, объявившій себя приверженцемъ позитивизма, но написавшій логику и твердо стоявшій за психологію, — науки, которыя Контомъ отвергались, не признавались въ числ положительныхъ наукъ. Вопросы о круг наукъ, которыя слдуетъ признать положительными, о метод каждой изъ нихъ и области, подлежащей каждому методу, — вообще трудны и требуютъ прилежнаго изслдованія. Тутъ возможны неодинаковые взгляды на предметъ и различныя степени его пониманія. Особенность Тэна состоитъ въ томъ, что, держась, какъ и Контъ, положительныхъ наукъ, онъ понялъ ихъ методы нсколько иначе, нсколько глубже и ясне Конта, а потому и явился позитивистомъ не похожимъ на другихъ писателей этого направленія, до того, что не хотлъ и самъ себя къ нимъ причислять.