Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
Слуга Уэллеръ, уличенный въ буйныхъ поступкахъ, приговоренъ къ штрафу въ три фунта стерлинговъ. Граждане Винкель и Снодграсъ, уличенные въ такомъ-же буйств, штрафуются двумя фунтами. Сверхъ того, джентльмены и слуга обязуются дать подписку, что впредь они будутъ вести себя какъ прилично честнымъ великобританскимъ подданнымъ и не будутъ питать личной вражды къ констеблю Груммеру. Поручительство относительно Пикквика и Топмана должно состояться во всей сил.
Лишь только мэръ кончилъ свою рчь, м-ръ Пикквикъ, выступая впередъ съ улыбкой, заигравшей опять на его добродушномъ лиц, сказалъ:
— Прошу извинить, господинъ судья. Не можете ли вы удлить
— Что-о-о?
М-ръ Пикквикъ повторилъ свой вопросъ.
— Чрезвычайно экстраординарный случай! — воскликнулъ судья. — Частная аудіенція!
— Да, сэръ, я прошу y васъ частной аудіенціи, — сказалъ твердо м-ръ Пикквикъ, — только я желаю, чтобы на ней присутствовалъ и мой слуга, такъ какъ извстія, о которыхъ вы услышите, первоначально исходятъ отъ него.
Судья взглянулъ на м-ра Джинкса, м-ръ Джинксъ взглянулъ на судью, констебли переглянулись другъ съ другомъ съ величайшимъ изумленіемъ. Вдругъ м-ръ Нупкинсъ поблднлъ. Не думаетъ ли этотъ Уэллеръ, въ припадк раскаянія и угрызенія совсти, сообщить какую-нибудь важную, быть можетъ, убійственную тайну, имющую отношеніе къ его особ? Не скрывается ли здсь преступное посягательство на его личную безопасность? Страшная мысль! М-ръ Нупкинсъ поблднлъ, какъ смерть.
Взглянувъ еще разъ на ученаго мужа, м-ръ Нупкинсъ подозвалъ своего письмоводителя.
— Что вы думаете объ этой просьб, м-ръ Джинксъ? — пробормоталъ судья.
М-ръ Джинксъ, не понимавшій хорошенько сущности этого казуснаго дла, — улыбнулся двусмысленной улыбкой и, завинтивъ углы своего рта, принялся медленно раскачивать свою голову съ боку на бокъ.
— М-ръ Джинксъ, вы оселъ, сэръ, — сказалъ судья.
При этомъ комплимент, м-ръ Джинксъ улыбнулся еще разъ и постепенно отретировался въ свой собственный уголъ.
Оставленный на произволъ собственныхъ соображеній, м-ръ Нуикинсъ погрузился въ глубокую думу на нсколько минутъ, и потомъ, вставая съ мста, пошелъ въ боковую комнату, куда, по сдланному знаку, послдовалъ и м-ръ Пикквикъ съ своимъ слугой. Чтобы предупредить всякое злонамренное покушеніе на свою личность, м-ръ Нупкинсъ указалъ подсудимымъ на отдаленный конецъ маленькой комнаты, a самъ, на всякій случай, сталъ подл пріотворенной двери, откуда, при возникающей опасности, можно было позвать констеблей. Принявъ такимъ образомъ вс эти необходимыя мры, внушенныя благоразуміемъ и опытностью, м-ръ Нупкинсъ выразилъ готовность выслушать извстіе, въ чемъ бы оно ни заключалось.
— Вы позвольте мн, сэръ, разомъ и прямо приступить къ длу, которое нкоторымъ образомъ касается вашей чести и вашего кредита въ матеріальномъ смысл,- началъ м-ръ Пикквикъ. — Я имю весьма сильныя и основательныя причины думать, что вы, сэръ, имли неосторожность дать пріютъ въ своемъ дом величайшему обманщику.
— Двумъ, — прервалъ Самуэль Уэллеръ, — тонконогой вшалк и срой ливре съ заплаканными буркалами.
— Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — когда я собираюсь разсуждать съ этимъ джентльменомъ, вы постарайтесь контролировать ваши чувства.
— Виноватъ, сэръ, да только кровь бурлитъ y меня кипяткомъ и безъ всякаго контроля, какъ скоро рчь зайдетъ объ этихъ забіякахъ.
— Однимъ словомъ, сэръ, — продолжалъ м-ръ Пикквикъ, — позвольте спросить васъ: правъ ли мой слуга, обнаружившій подозрніе, что въ домъ вашъ весьма часто длаетъ визиты нкто, выдающій себя за капитана Фицъ-Маршала? Потому что, видите ли, — продолжалъ м-ръ Пикквикъ, замтивъ, что судья началъ приходить въ сильнйшее негодованіе, — если правъ мой камердинеръ, то я объявляю, что этотъ Фицъ-Маршалъ есть не что иное, какъ…
— Погодите, сэръ, погодите, — сказалъ м-ръ Нупкинсъ, затворяя дверь. — Такъ вы знаете этого человка?
— Очень хорошо знаю и объявляю вамъ, сэръ, что это безнравственный негодяй, плутъ, все что хотите. Онъ легко втирается въ довренность честныхъ людей и отплачиваетъ имъ такимъ вроломствомъ, такими низостями, что… что… — М-ръ Пикквикъ задыхался отъ негодованія.
— Боже мой! — воскликнулъ м-ръ Нупкинсъ, раскраснвшись какъ жареный гусь, мгновенно перемнивъ судейскую строгость на ласковое обращеніе порядочнаго джентльмена. — Сдлайте одолженіе, м-ръ…
— Пикквикъ, — подсказалъ Самуэль.
— Сдлайте одолженіе, м-ръ Пикквикъ… Боже мой!.. прошу покорнйше приссть. Кто бы могъ подумать? Капитанъ Фицъ-Маршалъ!
— Не называйте его ни капитаномъ, ни Фицъ-Маршаломъ, — перебилъ Самуэль, — потому что, я вамъ скажу, онъ ни тотъ, ни другой. Онъ кочующій актеръ; зовутъ его Джинглемъ, и если вамъ нуженъ волкъ въ овечьей шкур, такъ это широко-мордый слуга его, Троттеръ, мошенникъ изъ мошенниковъ первйшаго сорта.
— Все это совершенно справедливо, сэръ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, отвчая на вопрошающій взоръ изумленнаго судьи, — я затмъ и пріхалъ сюда, чтобъ обличить этого негодяя.
И м-ръ Пикквикъ вылилъ цликомъ въ разгоряченное ухо городского мэра сокращенную повсть о похожденіяхъ м-ра Джингля. Упомянувъ въ сжатыхъ и сильныхъ выраженіяхъ о первой встрч съ кочующимъ актеромъ, ученый мужъ разсказалъ, какъ онъ похитилъ миссъ Уардль, какъ весело онъ отказался отъ этой двы за денежное вознагражденіе, какъ онъ заманилъ его самого въ двичій пансіонъ, и какъ, наконецъ, онъ, м-ръ Пикквикъ, считалъ своимъ непремннымъ долгомъ сорвать маску съ этого обманщика.
При этомъ повствованіи, вся горячая кровь въ тл м-ра Нупкинса прихлынула къ самымъ верхушкамъ его ушей. Онъ въ первый разъ имлъ удовольствіе познакомиться съ капитаномъ на конскихъ скачкахъ, откуда и пригласилъ его въ свой домъ. Фицъ-Маршалъ знакомъ былъ почти со всею аристократіею британской столицы, объхалъ чуть ли не весь свтъ, зналъ все, видлъ все, былъ самъ аристократомъ съ головы до ногъ: какая драгоцнная находка для семейства провинціальнаго мэра! Мистрисъ Нупкинсъ и миссъ Нупкинсъ были въ восторг отъ капитана Фицъ-Маршала. Он показывали его всюду — на семейныхъ вечерахъ, на городскихъ балахъ, на общественныхъ гуляньяхъ — гордились мнніями Фицъ-Маршала, прославляли его аристократическія манеры, жужжали безъ умолка о тсной дружб съ капитаномъ Фицъ-Маршаломъ, и весь городъ завидовалъ счастливцамъ, завербовавшимъ въ свой кругъ лондонскаго льва. Искренніе пріятели и пріятельницы ихъ, м-съ Поркенгемъ и двицы Поркенгемъ, и м-ръ Сидни Поркенгемъ, готовы были съ ума сойти отъ ревности и отчаянія.
И посл всего этого вдругъ услышать, что м-ръ Фицъ-Маршалъ есть ни больше, ни меньше какъ актеръ, кочующій актеръ, проныра, пройдоха и чуть ли не мошенникъ, готовый отважиться на всякую низость! Силы небесныя! Что скажутъ Поркенгемы! Какъ станетъ торжествовать м-ръ Сидни Поркенгемъ, когда услышитъ, что ему, вдругъ, ни съ того, ни съ сего, предпочли такого грязнаго соперника! Какими глазами самъ онъ, почтенный мэръ города Ипсвича, будетъ смотрть на старика Поркенгема, когда встртится съ нимъ на скачкахъ или на выборахъ въ Палату? A если — отъ чего Боже сохрани! — всть эта залетитъ въ чужіе края — что… что тогда!?