Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Совершенно. Это видно по его глазамъ.
— Смотрите, какъ онъ веселъ! — продолжалъ Самуэль Уэллеръ.
— Онъ просто въ восторг,- сказалъ м-ръ Моззель.
— Нечего и говорить: съ ума сходитъ отъ радости. Садитесь, м-ръ Троттеръ просимъ покорнйше: мы вс очень рады васъ видть.
И его насильно усадили на стулъ подл печи. Несчастный Троттеръ немилосердно заморгалъ своими крошечными глазками, сперва на м-ра Уэллера, потомъ на Моззеля; но не проговорилъ ни одного слова.
— Теперь, сударь мой, — началъ Самуэль Уэллеръ, — мн хотлось бы, любопытства ради, спросить васъ передъ этими леди, точно ли вы считаете себя добродтельнымъ и самымъ благовоспитаннымъ молодымъ джентльменомъ,
— И точно ли вы хотли жениться на кухарк? — съ негодованіемъ спросила раздраженная леди, — бездльникъ!
— И правда-ли, м-ръ Троттеръ, что y васъ было намреніе завести на чужія деньги мелочную лавочку? — спросила миссъ Мери.
— Теперь не угодно ли вамъ выслушать меня, молодой человкъ, — началъ м-ръ Моззель торжественнымъ тономъ, — вотъ эта почтенная леди (онъ указалъ на кухарку) удостоила меня нкоторой благосклонности и вступила въ компанію со мною. Поэтому, сэръ, если вы огласили намреніе завести на ея счетъ мелочную лавку и торговать пирогами, но вы этимъ самымъ наносите мн одно изъ тхъ ужасныхъ и непростительныхъ оскорбленій, какія, сэръ, не забываются порядочными людьми. Понимаете вы это?
Здсь м-ръ Моззель, имвшій вообще высокое мнніе о своемъ краснорчіи, въ которомъ онъ подражалъ метод и манерамъ своего господина, пріостановился и ждалъ отвта.
Но м-ръ Троттеръ не далъ никакого отвта. На этомъ основаніи м-ръ Моззель продолжалъ съ большею торжественностью:
— Очень вроятно, сэръ, что васъ не потребуютъ наверхъ по крайней мр около пятнадцати минутъ, потому что, сэръ, господинъ вашъ въ эту самую минуту рубитъ окрошку наверху, или, выражаясь боле понятнымъ языкомъ, сводитъ окончательные счеты съ моими господами; слдственно, сэръ, y васъ будетъ довольно времени для джентльменскихъ объясненій, которыхъ отъ васъ требуютъ. Понимаете вы это, сэръ?
М-ръ Моззель опять остановился въ ожиданіи отвта; но м-ръ Троттерь по прежнему хранилъ упорное молчаніе.
— Очень хорошо, сэръ, — продолжалъ м-ръ Моззель, — мн очень непріятно имть такія объясненія въ присутствіи почтенныхъ леди; но критическія обстоятельства, надюсь, будутъ служить для меня достаточнымъ извиненіемъ въ этомъ дл. Слушайте же теперь обоими ушами. Вотъ, за этой перегородкой довольно мста для насъ обоихъ: благоволите войти и учинить со мною окончательную расправу. М-ръ Уэллеръ будетъ свидтелемъ. Слдуйте за мною, сэръ.
Съ этими словами м-ръ Моззель отступилъ къ дверямъ шага на два и началъ снимать свой сюртукъ.
Лишь только кухарка услышала заключительныя слова страшнаго вызова и увидла, что м-ръ Моззель готовъ привести ихъ въ исполненіе, она испустила громкій и пронзительный крикъ и въ ту же минуту, бросившись на Троттера, вставшаго съ своего мста, отвсила ему со всего размаха дв полновсныя пощечины съ такою энергіей, какая только можетъ служить отличительнымъ признакомъ взбшенной леди. Затмъ засучивъ рукава, она запустила об руки въ черные волосы несчастнаго кавалера и мгновенно вырвала оттуда дв огромныхъ пряди, которыхъ могло хватить на полдюжины траурныхъ колецъ солидной величины. Окончивъ этотъ маневръ со всею горячностью, какую только могла внушить ей пылкая любовь къ особ м-ра Моззеля, изступленная леди попятилась назадъ и, соблюдая необходимыя условія благовоспитанной дамы, бросилась мгновенно на софу и лишилась чувствъ.
Въ эту минуту раздался звонокъ.
— Это вамъ задатокъ, Іовъ Троттеръ, — сказалъ Самуэль.
Но прежде, чмъ Іовъ Троттеръ собрался съ духомъ, чтобы произнести приличный отвтъ, прежде даже чмъ усплъ онъ ощупать раны, нанесенныя безчувственною леди, Самуэль схватилъ его за одну руку, a м-ръ Моззель подцпилъ за другую. Въ этомъ интересномъ положеніи, добродтельный лакей, подталкиваемый сзади, отсаживаемый спереди, былъ приведенъ наверхъ въ гостинную судьи.
Наверху происходилъ спектакль, поучительный и рдкій. Альфредъ Джингль, эсквайръ или, другими словами, капитанъ Фицъ-Маршалъ, стоялъ подл двери со шляпой въ рук и улыбкой на устахъ, не чувствуя, повидимому, ни малйшаго неудобства отъ непредвидннаго столкновенія обстоятельствъ. Передъ нимъ, лицомъ къ лицу, стоялъ м-ръ Пикквикъ, читавшій, очевидно, краснорчивую лекцію высокаго нравственнаго свойства, потому что лвая рука ученаго мужа была закинута за фалду его фрака, между тмъ какъ правая величественно простиралась въ воздух, что длалъ м-ръ Пикквикъ всякій разъ, когда оказывалась необходимость возбудить или утолить патетическія чувства въ сердц внимательнаго слушателя. Немного поодаль стоялъ м-ръ Топманъ съ выраженіемъ страшнаго негодованія на своемъ благородномъ чел, и подл него, понуривъ головы, стояли младшіе его друзья. На заднемъ план этой сцены находились: м-ръ Нупкинсъ, и прелестная миссъ Нупкинсъ съ неизъяснимымъ выраженіемъ ненависти, досады и благороднаго презрнія на своемъ розовомъ личик.
— И вотъ что мшаетъ мн,- возгласилъ м-ръ Нупкинсъ, величественно выступая впередъ, когда былъ, наконецъ, введенъ сердобольный Іовъ, — что мшаетъ мн задержать этихъ людей, какъ мошенниковъ и негодяевъ? Снисходительность, глупое мягкосердечіе. Ну что мшаетъ мн?
— Гордость, пріятель, гордость, и ничего больше, — отвчалъ м-ръ Джингль, сохранившій совершеннйшее спокойствіе духа. — Не годится… огласка… подцпили капитана — э? Ха, ха, ха! Славная находка… женихъ для дочки… протрубятъ по всему городу… будетъ глупо… очень!
— Извергъ! — воскликнула м-съ Нупкинсъ, — мы презираемъ ваши низкіе намеки.
— Я всегда ненавидла его, — прибавила Генріетта.
— Ну, конечно, — сказалъ Джингль, — высокій молодой человкъ… старый любовникъ… Сидни Поркенгемъ… богатъ… хорошъ собой… a все не такъ богатъ и знатенъ, какъ капитанъ Фицъ-Маршалъ — э? Ха, ха, ха!
— Мерзавецъ!!! — воскликнули въ одинъ голосъ мать, отецъ и дочь.
— Подцпите его опять, — продолжалъ съ невозмутимымъ спокойствіемъ м-ръ Джингль, — смилуется… проститъ… поменьше подымайте носъ… не годится.
Здсь м-ръ Джингль залился опять веселымъ и громкимъ смхомъ, къ очевидному удовольствію своего врнаго слуги, который, въ свою очередь, оскалилъ зубы, облизнулся и нагло посмотрлъ на всю почтенную компанію.
— М-ръ Нупкинсъ, прекратите эту сцену, сказала раздраженная супруга почтеннаго судьи. — Слуги не должны слышать подобныхъ разговоровъ. Пусть выведутъ этихъ негодяевъ.
— Сейчасъ, душенька, — сказалъ м-ръ Нупкинсъ. — Моззель!
— Что прикажете?
— Отворите дверь.
— Слушаю.
— Оставьте мой домъ, и чтобы духу вашего здсь не было, — сказалъ м-ръ Нупкинсъ, длая выразительные жесты.
Джингль улыбнулся и немедленно повернулся къ дверямъ.
— Остановитесь, — закричалъ м-ръ Пикквикъ.
Джингль остановился.
— Мн бы ничего не стоило отмстить, — сказалъ Пикквикъ, — и наказать васъ примрнымъ образомъ за вс эти подлые поступки…
Здсь Іовъ Троттеръ отвсилъ низкій поклонъ приложивъ руку къ своему сердцу.
— Я говорю, — продолжалъ м-ръ Пикквикъ, пылая благороднымъ гнвомъ, — мн бы очень легко было наказать васъ примрнымъ образомъ; но я ограничиваюсь на этотъ разъ только тмъ, что сорвалъ съ вашего лица подлую маску, которую вы осмливаетесь носить на глазахъ честныхъ людей. Пусть это послужитъ для васъ урокомъ, сэръ, и поводомъ къ исправленію на будущее время. Я, съ своей стороны, доволенъ и тмъ, что исполнилъ долгъ свой въ отношеніи къ обществу честныхъ людей.