Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Нини! ни подъ какимъ видомъ! — съ нетерпніемъ возразилъ м-ръ Пикквикъ. — Прыгайте на свое мсто, Самуэль.
— Ну, это не передъ добромъ, — бормоталъ Самуэль, отходя отъ своего господина, — старшина, должно быть, повихнулся порядкомъ, иначе онъ никогда бы не пропустилъ мимо ушей этого казуснаго дла. Эта тяжба съ замысловатой бабой, чортъ бы ее побралъ, чуть-ли не испортила въ конецъ его умную главизну.
М-ръ Уэллеръ съ важностью покачалъ головой и, взобравшись на свое мсто, не проговорилъ ни одного слова до тхъ поръ, пока дилижансъ не подъхалъ, наконецъ, къ шоссейной застав около Кенсингтона. Это служитъ доказательствомъ, что врный слуга принялъ слишкомъ къ сердцу необыкновенное
Впродолженіе самаго путешествія не случилось достопримчательныхъ событій. М-ръ Даулеръ разсказывалъ разнообразные, боле или мене интересные, анекдоты, которые вс, безъ исключенія, служили доказательствомъ его личнаго мужества и храбрости, и м-съ Даулеръ неизмнно подтверждала и усиливала показанія своего супруга. Случалось, въ разсказ, съ намреніемъ или безъ намренія, были опускаемы многія весьма характеристическія подробности, и м-съ Даулеръ, помогая памяти своего мужа, воспроизводила ихъ съ такою точностью, изъ которой оказывалось совершенно очевиднымъ, что м-ръ Даулеръ — джентльменъ удивительный, рдкій и заслуживающій уваженія всхъ честныхъ людей. М-ръ Пикквикъ и м-ръ Винкель слушали съ напряженнымъ вниманіемъ вс эти разсказы и въ промежуткахъ вели одушевленный разговоръ съ м-съ Даулеръ, которая, съ своей стороны, была весьма пріятная и даже очаровательная особа. Въ этой интересной бесд незамтно пролетло время для всхъ пассажировъ внутри экипажа, и они были какъ нельзя больше довольны обществомъ другъ друга.
Наружные пассажиры теперь, какъ и всегда, вели себя чинно и спокойно. Они были очень веселы и разговорчивы при начал каждой станціи, задумчивы и сонливы среди дороги и потомъ опять дятельны и шумны, когда экипажъ подъзжалъ къ станціонному дому. Одинъ юноша въ резинковомъ пальто курилъ сигару цлый день; другой юноша въ длиннополомъ сюртук, выкурившій около десяти сигаръ почувствовалъ дурноту въ голов и совсмъ пересталъ курить, выбросивъ на дорогу зажигательныя спички. Былъ еще молодой человкъ, обнаружившій рдкія свднія въ лошадиныхъ породахъ, и былъ еще старичокъ, оказавшійся знатокомъ сельскаго хозяйства. Дилижансъ катился безъ всякихъ приключеній по гладкому шоссе, останавливаясь на нсколько минутъ въ гостиницахъ, гд пассажиры могли имть очень вкусный обдъ за полкроны.
Путешествіе окончилось въ тотъ же день къ семи часамъ вечера. М-ръ Пикквикъ и его друзья, м-ръ Даулеръ со своей супругой удалились въ свои нумера, нанятые въ гостиниц "Благо оленя", что въ Бат, насупротивъ заведенія минеральныхъ водъ, гд служители своимъ костюмомъ напоминаютъ мальчишекъ уэстліинстерской школы.
Поутру на другой день, лишь только друзья наши окончили свой завтракъ, трактирный слуга принесъ имъ карточку отъ м-ра Даулера, просившаго позволенія отрекомендовать имъ одного изъ своихъ друзей. Вслдъ за карточкой вошелъ самъ м-ръ Даулеръ и съ нимъ — его другъ.
Это былъ очаровательный молодой человкъ лтъ пятидесяти, никакъ не больше, въ свтло-синемъ фрак съ блестящими пуговицами, въ черныхъ панталонахъ изъ тончайшаго сукна и свтлйшихъ сапогахъ изъ тончайшей кожи. Золотой лорнетъ на широкой черной лент служилъ изящнымъ украшеніемъ его юношеской груди; золотая табакерка порхала чуднымъ образомъ въ его лвой рук; безчисленныя золотыя кольца сверкали искрометнымъ блескомъ на всхъ пальцахъ, и огромная брильянтовая булавка сіяла великолпно на его батистовой рубашк. Кашмировый жилетъ его украшался золотыми часами и длинной золотою цпью съ огромными золотыми печатями; въ правой рук его была гибкая трость съ огромнымъ золотымъ набалдашникомъ. Блье на немъ было бле снга; парикъ черне сажи, и локоны мягче пуха. Его табакъ благоухалъ амброй, и самъ онъ съ ногъ до головы былъ вспрыснутъ благородной эссенціей изъ bouquet du roi. Черты его лица были стянуты въ безпрестанную улыбку, и зубы его были расположены въ такомъ симметрическомъ порядк, что даже въ близкомъ разстояніи никакъ нельзя было отличить фальшивые отъ настоящихъ.
— М-ръ Пикквикъ, — сказалъ Даулеръ, — мой другъ, Анджело Киръ Бентамъ, эсквайръ, церемоніймейстеръ; Бентамъ, м-ръ Пикквикъ. Познакомьтесь.
— Пожаловали къ намъ въ Ба-атъ, сэръ… Лестное прі-обр-теніе для здшняго общества. Вс будутъ вамъ рады въ Ба-ат, сэръ. Давненько, сэръ, очень давно, м-ръ Пикквикъ, вы не изволили y насъ быть на водахъ. Цлый вкъ, м-ръ Пикквикъ. Замчательно!
Таковы были выраженія, какими Анджело Киръ Бентамъ, эсквайръ и церемоніймейстеръ, сопровождалъ пожатіе руки м-ра Пикквика, при чемъ онъ безпрестанно кланялся и пожималъ плечами, какъ будто ему не хотлось разстаться съ этой драгоцнной рукою.
— Конечно, вы правы, сэръ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — слишкомъ много времени прошло съ той поры, какъ я долженъ былъ пить воды, потому что, сколько могу припомнить, я никогда еще не имлъ удовольствія быть въ этомъ мст.
— Никогда не были въ Ба-ат! — воскликнулъ церемоніймейстеръ, выпуская съ изумленіемъ руку м-ра Пикквика. — Никогда не были… Хи, хи, хи! Вы шутникъ, м-ръ Пикквикъ, вы забавникъ, сэръ. Недурно, недурно. Хорошо, хорошо. Хи, хи, хи! Замчательно!
— Къ стыду своему я долженъ признаться, сэръ, что я вовсе не шучу, — отвчалъ м-ръ Пикквикъ. — Я дйствительно никогда не былъ въ Бат до этого времени.
— О, я вижу, — воскликнулъ церемоніймейстеръ, длая самую веселую мину, — да, да… хорошо, хорошо — все лучше и лучше. Вы принадлежите къ числу джентльменовъ, о которыхъ мы слыхали. Да, мы знаемъ васъ, м-ръ Пикквикъ; мы знаемъ васъ, сэръ.
"Проклятыя газеты, вроятно, уже сообщили о подробностяхъ моего процесса, подумалъ м-ръ Пикквикъ… Здсь вс обо мн знаютъ".
— Вдь вы живете въ Клефемъ-Грин,- продолжалъ Бентамъ: — вы имли несчастіе простудиться посл неумреннаго употребленія портвейна… y васъ отнялись руки и ноги… вы не могли пройтись по комнат… выписали отсюда стоградусной воды, привезенной къ вамъ въ городъ по тяжелой почт… выкупались, отчихались и снова получили правильное употребленіе своихъ членовъ. Случай весьма замчательный.
Не отвергая замчательности случая, м-ръ Пикквикъ долженъ былъ, однакожъ, съ благородною откровенностью изъяснить, что чудесное исцленіе не иметъ къ нему никакого отношенія. Затмъ, посл минутнаго молчанія, онъ представилъ церемоніймейстеру своихъ друзей, м-ра Топмана, м-ра Винкеля и м-ра Сродграса. Церемоніймейстеръ былъ въ восторг отъ всхъ вообще и каждаго порознь.
— Бентамъ, — сказалъ м-ръ Даулеръ, — м-ръ Пикквикъ и его друзья, — чужіе въ этомъ город. Имъ надобно вписать свои имена. Гд ваша книга?
— Реестръ знаменитыхъ постителей Бата вы найдете сегодня въ зал минеральныхъ водъ, въ два часа утра, — отвчалъ церемоніймейстеръ. — Угодно-ли вамъ проводить своихъ друзей въ это великолпное зданіе и дать мн возможность представить благородной публик ихъ автографы?
— Очень угодно, — отвчалъ Даулеръ. — Торопиться еще не къ чему. Пора идти. Буду здсь черезъ часъ. Идемъ.
— Сегодня здсь y насъ балъ, — сказалъ церемоніймейстеръ, взявши опять руку м-ра Пикквика. — Вечерніе балы Бата могутъ быть, безъ всякаго преувеличенія, сравнены съ волшебными праздниками Тысячи и одной ночи. Музыка, красавицы, мода, изящный вкусъ, все, что хотите, и особенно вы должны будете обрадоваться совершенному отсутствію купцовъ и ремесленниковъ, которые черезъ каждыя дв недли собираются въ городской ратуш. Прощайте, м-ръ Пикквикъ; до свиданія, сэръ.