Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Я пойду дальше, сэръ, — продолжалъ м-ръ Функи чрезвычайно ласковымъ и одобрительнымъ тономъ. — Случалось-ли вамъ изъ отношеній м-ра Пикквика къ женскому полу выводить заключеніе, что онъ, по какому бы то ни было поводу, одобрялъ женитьбу стариковъ?
— Никогда, никогда! — отвчалъ м-ръ Винкель.
— Какъ онъ вообще обходится съ женщинами?
— Учтиво, учтиво.
— Но эта учтивость противорчитъ-ли въ немъ степенности человка, достигшаго въ своемъ возраст до преклонныхъ лтъ?
— Нтъ, не противорчитъ. Нисколько.
— Стало быть, вы хотите сказать, что м-ръ Пикквикъ обходится съ женщинами, какъ
— Именно такъ. Какъ отецъ со своими дочерьми?
— И вы никогда въ сношеніяхъ его съ ними не замчали никакого предосудительнаго поступка? — сказалъ м-ръ Функи, готовясь уже ссть на свое мсто, потому что сержантъ Сноббинъ сильно начиналъ хмуриться при этихъ вопросахъ.
— Ни… ни… никогда, — отвчалъ заикаясь м-ръ Винкель, — кром разв одного незначительнаго случая, который, впрочемъ, легко можно объяснить столкновеніемъ непредвиднныхъ обстоятельствъ.
По свойству всхъ этихъ вопросовъ, не имвшихъ прямой связи съ сущностью дла, сержантъ Бузфуцъ имлъ полное право остановить и свидтеля, и допросчика при самомъ начал вторичнаго допроса; но онъ этого не сдлалъ, разсчитывая весьма основательно, что словоохотливость Винкеля можетъ быть полезною для его цлей. Лишь только послднія слова сорвались съ языка неосторожнаго свидтеля, м-ръ Функи опрометью бросился къ адвокатской скамейк, и сержантъ Сноббинъ приказалъ Винкелю сойти со ступеней свидтельской ложи, что онъ и поспшилъ выполнить съ полною готовностью; но въ ту самую пору, какъ м-ръ Винкель былъ уже на послдней ступени, сержантъ Бузфуцъ круто повернулъ его назадъ.
— Остановитесь, м-ръ Винкель, остановитесь, — сказалъ сержантъ Бузфуцъ. — Милордъ, не угодно-ли вамъ спросить этого господина, что собственно разуметъ онъ подъ тмъ незначительнымъ случаемъ, который, по его словамъ, длаетъ въ извстной степени предосудительными отношенія стараго Пикквика къ женскому полу?
— Вы слышите, милостивый государь, чего требуетъ отъ васъ ученый другъ мой? — сказалъ вице-президентъ, обращаясь къ несчастному м-ру Винкелю, трепещущему и блдному, какъ смерть.
— Благоволите, сэръ, изложить подробности этого незначительнаго случая.
— Милордъ, — сказалъ м-ръ Винкель, — мн… я… да… мн бы не хотлось, милордъ…
— Очень можетъ быть, но вы должны, сэръ, — отвчалъ судья повелительнымъ тономъ.
И среди глубокаго безмолвія, водворившагося въ судебной палат, м-ръ Винкель, объясняя незначительный случай, разсказалъ со всми подробностями, какъ почтенный старецъ, годившійся ему въ отцы, забрался ночью въ спальню незамужней леди, потерявшей по этому поводу своего жениха, и какъ по тому же самому поводу онъ, Пикквикъ и вс его друзья были представлены передъ грозныя очи м-ра Нупкинса, городского мэра въ Ипсвич.
— Оставьте свидтельскую ложу, сэръ, — сказалъ сержантъ Сноббинъ.
Быстро оставилъ ложу м-ръ Винкель и еще быстре побжалъ въ гостиницу "Коршуна и Джоржа", гд, черезъ нсколько часовъ, трактирный слуга нашелъ его въ самой печальной и безотрадной поз: несчастный лежалъ на кушетк, схоронивъ свою голову между подушками, и страшные стоны вырывались изъ его груди!
Треси Топманъ и Августъ Снодграсъ, потребованные къ допросу, подтвердили во всей сил свидтельство своего несчастнаго друга, посл чего скорбь и тоска овладли ихъ чувствительными сердцами.
Возвели на верхнюю ступень Сусанну Сандерсъ, и допросили ее: сперва сержантъ Бузфуцъ, потомъ вторично сержантъ Сноббинъ. Результаты оказались удовлетворительные, Сусанна Сандерсъ говорила всегда и врила душевно, что м-ръ Пикквикъ женится на м-съ Бардль. Знала, что, посл іюльскаго обморока, это дло считали ршеннымъ на ихъ улиц, и послднему мальчишк было извстно, что скоро будетъ свадьба. Слышала это собственными ушами отъ м-съ Модбери, содержательницы катка, и отъ м-съ Бонкинъ, привилегированной прачки. Слышала также, какъ м-ръ Пикквикъ спрашивалъ малютку, желаетъ-ли онъ имть другого отца. Заподлинно не знала, что м-съ Бардль стояла въ ту пору на короткой ног съ булочникомъ на Гозуэлльской улиц, но знала наврное, что булочникъ тогда былъ холостой человкъ, a теперь женатъ. Не могла объявить подъ присягой, что м-съ Бардль была тогда влюблена въ этого булочника, но думала, однакожъ, что самъ булочникъ не былъ влюбленъ въ м-съ Бардль, иначе онъ женился бы на ней. Была уврена, что м-съ Бардль лишилась чувствъ въ іюльское утро оттого, что м-ръ Пикквикъ просилъ ее назначить день свадьбы. Знала, что и сама она, Сусанна Сандерсъ, упала въ глубокій обморокъ, когда м-ръ Сандерсъ, въ качеств жениха, попросилъ ее о назначеніи этого дня, и врила сердечно, что всякая порядочная женщина съ душой и сердцемъ непремнно должна при такихъ обстоятельствахъ падать въ обморокъ. Слышала, что м-ръ Пикквикъ гладилъ малютку по головк, дарилъ ему деньги и принималъ дятельное участіе въ его дтскихъ забавахъ.
Допрошенная вторично, Сусанна Сандерсъ объявила между прочимъ, что м-ръ Сандерсъ, когда былъ женихомъ, писалъ къ ней любовныя письма и она получала ихъ, потому что вс леди получаютъ и читаютъ любовныя письма отъ своихъ жениховъ. Помнитъ очень хорошо, что при этой корреспонденціи м-ръ Сандерсь часто называлъ ее «уткой», «уточкой», «утицей», «утенкомъ»; но знаетъ наврное, что никогда онъ не называлъ ее ни «котлетками», ни "картофельнымъ соусомъ". М-ръ Сандерсъ очень любилъ утокъ. Еслибъ онъ также любилъ котлетки или соусъ подъ картофелемъ, очень можетъ статься, что онъ употребилъ бы въ своихъ письмахъ эти названія для выраженія особенной нжности къ своей невст.
Наконецъ, сержантъ Бузфуцъ поднялся со своего мста съ торжественною важностью и провозгласилъ громогласно:
— Потребовать Самуэля Уэллера!
Но не было никакой надобности въ формальномъ требованіи Самуэля. Лишь только произнесли его имя, онъ храбро взбжалъ на ступени свидтельской ложи, положилъ свою шляпу на полъ, облокотился руками на перила, бросилъ орлиный взглядъ на присяжныхъ, подмигнулъ на сержанта Бузфуца и весело взглянулъ на вице-президента Стерлейха.
— Какъ ваша фамилія, сэръ? — спросилъ вице-президентъ Стерлейхъ. і
— Самуэль Уэллеръ, милордъ.
— Одно «Л» или два?
— Пожалуй, хоть и три, какъ вздумается вашей чести, милордъ, — отвчалъ Самуэль, — самъ я, съ вашего позволенія, всегда пишу два «Л», такъ что и выходитъ — Уэллллерръ — Самуэль Уэллеръ, милордъ.
— Браво, Самми, браво, другъ мой! — закричалъ изо всей силы чей-то голосъ изъ галлереи, — пишите двойное «люди», милордъ, двойное "люди"!
— Кто тамъ сметъ кричать? — сказалъ вице-президентъ, обращая глаза кверху. — Докладчикъ!