Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
"Президентъ былъ убжденъ, что почтенный сочленъ возьметъ назадъ свое нескромное выраженіе.
"М-ръ Блоттонъ, питая глубокое уваженіе къ президенту, былъ, напротивъ, совершенно убжденъ, что онъ не намренъ брать назадъ своихъ словъ.
"Президентъ считалъ своею непремнною обязанностью потребовать объясненіе отъ почтеннаго джентльмена: въ общемъ ли смысл употребилъ онъ выраженіе, сорвавшееся съ его языка?
"М-ръ Блоттонъ поспшилъ удовлетворительно объяснить, что — отнюдь не въ общемъ. Все, что говорить онъ, было имъ собственно сказано въ пикквикскомъ смысл словъ и значеній (слушайте, слушайте!). Съ своей стороны, ему пріятно было, пользуясь
"М-ръ Пикквикъ, съ своей стороны, былъ совершенно доволенъ благороднымъ, чистосердечнымъ и вполн удовлетворительнымъ объясненіемъ своего почтеннаго друга. Онъ убдительно просилъ также замтить и принять къ надлежащему свднію, что его собственныя выраженія и объясненія были всецло запечатлны духомъ пикквикійскимъ" (громкія и единодушныя рукоплесканія).
Такъ кончилась знаменитая рчь и не мене знаменитыя пренія членовъ Пикквикскаго клуба. Это засданіе сдлалось источникомъ плодовитыхъ и самыхъ благодтельныхъ послдствій. Въ оффиціальныхъ документахъ мы, къ несчастію, не встртили тхъ фактовъ, съ которыми читатель познакомится въ слдующей глав; но тмъ не мене мы смло ручаемся за ихъ достоврность, потому что мы почерпнули ихъ изъ писемъ и другихъ подлинныхъ манускриптовъ, заслуживающихъ всякаго уваженія.
Глава II. Поздка перваго дня и приключенія перваго вечера, съ изображеніемъ послдствій, ознаменовавшихъ этотъ день и вечеръ
Великолпное солнце, постоянный и аккуратнйшій сотрудникъ человческихъ длъ и предпріятій, озарило яркимъ свтомъ утро тринадцатаго мая тысяча восемьсотъ двадцать седьмого года. Вмст съ первыми лучами солнца воспрянулъ отъ своего сна и м-ръ Самуилъ Пикквикъ, великое свтило нравственнаго міра, будущій благодтель человчества, готовый озарить его своими благодтельными открытіями. Облачившись въ халатъ, онъ открылъ окно своей спальной и бросилъ глубокомысленный взглядъ на міръ земной. Гозуэлльская улица была подъ его ногами; Гозуэлльская улица тянулась по правую его сторону на весьма далекое пространство; Гозуэлльская улица простиралась и по лвую сторону на такое же пространство; насупротивъ, черезъ дорогу, пролегала та же Гозуэлльская улица.
— Увы! увы! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, — какъ должны быть близоруки вс эти философы, которые, ограничиваясь изслдованіемъ ближайшихъ предметовъ, доступныхъ для ихъ зрнія, не думаютъ смотрть на высшія истины за предлами ихъ тснаго горизонта! Это все равно, если бы самъ я ршился всю свою жизнь сидть y окна и смотрть на Гозуэлльскую улицу, не употребляя никакихъ усилій проникнуть въ сокровенныя области, окружающія ее со всхъ четырехъ сторонъ.
Развивая въ своей душ эту прекрасную идею, м-ръ Пикквикъ съ презрніемъ сбросилъ съ своихъ плечъ халатъ, какъ символъ неподвижности и лни, и принялся укладывать въ чемоданъ свое платье. Великіе люди, какъ извстно, не любятъ церемониться съ своимъ туалетомъ: потребовалось не больше полчаса для того, чтобъ обриться, умыться, одться, напиться кофе, и потомъ м-ръ Пикквикъ, захвативъ легкій чемоданъ подъ мышку и уложивъ телескопъ въ карманъ бекеши, отправился на улицу съ записною книгой, готовою принять на свои листы дорожныя впечатлнія и наблюденія великаго человка. Скоро прибылъ онъ на извозчичью биржу въ Сен-мартинской улиц, и громогласно закричалъ:
— Эй! Кабріолетъ!
— Готовъ, сэръ, готовъ! — откликнулся хриплымъ басомъ какой-то странный субъектъ людской породы въ сромъ байковомъ
Первый нумеръ, оторванный отъ своего завтрака и первой трубки, брюзгливо вышелъ изъ харчевни и еще брюзгливе взвалилъ въ свою колесницу чемоданъ ученаго мужа. М-ръ Пикквикъ былъ въ кабріолет.
— Къ Золотому Кресту, на Почтовый дворъ! — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Стоило хлопотать изъ одного шиллинга, Томми, — проворчалъ извозчикъ, обращаясь къ своему пріятелю караульщику, когда экипажъ двинулся съ мста.
— Сколько лтъ вашей лошади, мой другъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ ласковымъ тономъ, потирая носъ серебряной монетой, заране приготовленной для извозчика.
— Сорокъ два года, — отвчалъ тотъ, посматривая исподлобья на ученаго мужа.
— Какъ? Неужели! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ и тутъ же раскрылъ свою памятную книгу, чтобъ записать этотъ достопамятный случай.
Извозчикъ, не задумавшись, повторилъ свое первое показаніе. М-ръ Пикквикъ записалъ: "Лошади извозчика, взятаго мною съ биржи, было сорокъ два года".
— A какъ долго она можетъ здить въ упряжи за одинъ разъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ, продолжая длать свои дальнйшія изслдованія.
— Недли дв или три, — отвчалъ извозчикъ.
— Недли! — повторилъ м-ръ Пикквикъ, вынимая опять изъ кармана свою книгу.
— Ну, да, мы гоняемъ ее сряду недли по три, и день, и ночь, — сказалъ извозчикъ холоднымъ и брюзгливымъ тономъ. — Живетъ она въ Пентонвилл, но мы рдко оставляемъ ее дома, за стойломъ, потому что, какъ видите, она очень слаба.
— Слаба! — повторилъ ошеломленный м-ръ Пикквикъ, устремивъ неподвижный взглядъ на мдную бляху владльца чудной лошади.
— Видите ли, сэръ какъ скоро мы ее выпрягаемъ, она тотчасъ же сваливается и падаетъ на землю, — продолжалъ извозчикъ, — но когда мы держимъ ее въ тсной и короткой упряжи, упасть ей ужъ никакъ нельзя черезъ оглобли.
— Какъ же она бгаетъ?
— Это не мудреная штука. Мы нарочно заказали для нея пару огромныхъ колесъ: стоитъ ей только двинуться съ мста, колеса покатятся и напираютъ, такъ что ужъ ей нельзя не бжать. Иной разъ даже трудно удержать ее, когда она разбжится.
Все это м-ръ Пикквикъ записалъ слово въ слово, разсчитывая сообщить ученому комитету необыкновенный случай долговчности лошадей, подъ вліяніемъ сильныхъ, ршительныхъ мръ и критическихъ обстоятельствъ. Когда такимъ образомъ эта запись приведена была къ вожделнному концу, чудодйственная лошадь остановилась y воротъ Почтоваго двора. Кучеръ спрыгнулъ съ козелъ, и м-ръ Пикквикъ благополучно вышелъ изъ кабріолета. Члены товарищи-корреспонденты, м-ръ Топманъ, м-ръ Снодграсъ и м-ръ Винкель, уже давно ожидавшіе своего славнаго вождя, поспшили выйти къ нему на встрчу.
— Вотъ ваши деньги, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, подавая шиллингъ извозчику.
Легко представить изумленіе ученаго мужа, когда вдругъ загадочный владлецъ удивительной клячи бросилъ деньги на мостовую и выразилъ въ энергическихъ терминахъ непремнное желаніе вступить въ рукопашный бой съ особой самаго м-ра Пикквика.
— Вы съ ума сошли! — воскликнулъ м-ръ Снодграсъ.
— Вы пьяны! — объявилъ м-ръ Винкель.
— Или и то, и другое! — подтвердилъ м-ръ Топманъ.
— Ну, ну, чортъ васъ побери! — забасилъ извозчикъ, принимая боевую позицію и геройски размахивая обоими кулаками. — Четверо на одного! Всхъ уберу!