Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Вы оказали намъ сегодня поутру весьма важную услугу, сэръ, — сказалъ онъ, — позвольте покорнйше просить васъ объ одолженіи раздлить съ нами скромный обдъ. Мн и пріятелямъ моимъ было бы весьма пріятно продолжить знакомство съ человкомъ, который такъ много испыталъ и видлъ.
— Очень радъ… благодарю… не смю совтовать насчетъ блюдъ… не забудьте грибовъ со сметаной и жареной курицы… превосходно! Въ которомъ часу вы обдаете?
— A вотъ позвольте, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, обращаясь къ своему хронометру, — теперь скоро три. Въ пять часовъ вы свободны?
— Совершенно… именно въ пять часовъ…! ни прежде, ни посл. Длъ бездна! До свиданія!
Надвъ шапку набекрень, незнакомецъ слегка поклонился почтеннымъ друзьямъ, взялъ узелокъ подъ мышку, свистнулъ, побжалъ и вскор скрылся изъ вида.
— Много путешествовалъ и много видлъ, это ясно! — замтилъ м-ръ Пикквикъ. — Хорошо, что мы его пригласили.
— Какъ 6ы мн хотлось видть его поэму! — сказалъ м-ръ Снодграсъ.
— Мн бы очень хотлось взглянуть на его собаку, — сказалъ м-ръ Винкель.
М-ръ Топманъ ничего не сказалъ и не замтилъ; но онъ размышлялъ въ глубин души о донн Христин, гордомъ испанц, о фонтан, о бдствіяхъ, о человческой жестокости, и глаза его наполнились слезами.
Нумера взяты, постели осмотрны, обдъ заказанъ, и путешественники отправились осматривать городъ съ его окрестностями.
Прочитавъ внимательно замтки м-ра Пикквика относительно четырехъ городовъ: Строда, Рочестера, Четема и Бромптона, мы нашли, что впечатлніе его, въ существенныхъ основаніяхъ, ничмъ не отличается отъ наблюденій другихъ путешественниковъ, изображавшихъ эти города. Представляемъ здсь въ сокращеніи описаніе м-ра Пикквика.
"Главныя произведенія всхъ этихъ городовъ", — говоритъ Пикквикъ, — состоятъ, повидимому, изъ солдатъ, матросовъ, жидовъ, мла, раковинъ, устрицъ и корабельщиковъ. Къ статьямъ торговой промышленности преимущественно относятся: морскіе припасы, яблоки, сухари, свжая и соленая рыба, и устрицы. Улицы многолюдны и представляютъ живописный видъ, оживленный особенно постояннымъ присутствіемъ военныхъ. Пріятно истинному филантропу углубляться въ наблюденія относительно беззаботной и веселой жизни военныхъ, умющихъ такъ удачно разнообразить свои развлеченія и такъ незлобиво и невинно шутить надъ добродушными простаками изъ гражданъ. Военные вообще обладаютъ изумительно веселымъ расположеніемъ духа. За два дня до моего прізда сюда одинъ изъ такихъ шутниковъ былъ грубо оскорбленъ въ трактир. Буфетчица не захотла отпустить ему боле ни одной рюмки водки; въ отплату за это, онъ (скоре для забавы) выхватилъ свой штыкъ и ранилъ двушку въ плечо. И однакожъ, этотъ милый весельчакъ пришелъ въ трактиръ на другой день, и самъ же первый выразилъ свою готовность покончить дло миромъ и забыть непріятное приключеніе.
"Потребленіе табака въ этихъ городахъ, — продолжаетъ м-ръ Пикквикъ, — должно быть чрезвычайно велико, и табачный запахъ, распространяющійся по улицамъ, безъ сомннія, весьма пріятенъ для особъ, привыкшихъ къ трубк. Поверхностный наблюдатель сдлалъ бы, вроятно, презрительный отзывъ касательно грязи, которая тоже составляетъ здсь характеристическую принадлежность; но истинный философъ, привыкшій углубляться въ самую сущность вещей, увидитъ, конечно, въ этомъ обстоятельств самое рзкое и поразительное доказательство торговли и промышленности, обусловливающей народное благосостояніе".
Ровно въ пять часовъ явился незнакомецъ, и съ его приходомъ начался обдъ. Дорожнаго узелка съ нимъ больше не было; но въ костюм его не произошло никакихъ перемнъ. Говорилъ онъ съ такимъ же лаконическимъ краснорчіемъ, какъ прежде, и даже былъ, въ нкоторыхъ случаяхъ, гораздо краснорчиве, хотя бесда его имла постоянно стенографическій характеръ.
— Что это? — спросилъ онъ, когда человкъ принесъ первое блюдо.
— Селедки, сэръ.
— Селедки, а! превосходная рыба! Отправляютъ въ Лондонъ цлыми бочками для публичныхъ обдовъ. Рюмку вина, сэръ?
— Съ большимъ удовольствіемъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
И незнакомецъ, съ необыкновенной быстротою, выпилъ рюмку сперва съ нимъ, потомъ другую съ м-ромъ Снодграсомъ, третью съ м-ромъ Топманомъ, четвертую съ м-ромъ Винкелемъ, и, наконецъ, — пятая рюмка залпомъ влилась въ его горло за здоровье всей компаніи.
— Что тутъ y васъ за суматоха? — спросилъ онъ, окончивъ эти вступительные тосты и обращаясь къ трактирному слуг. — Я видлъ на лстницахъ ковры, лампы, зеркала.
— Это, сударь, приготовленіе къ балу.
— Собраніе будетъ, а?
— Нтъ, сэръ. Это балъ въ пользу бдныхъ.
— Въ этомъ город должно быть много прекрасныхъ женщинъ: какъ вы полагаете, сэръ? — спросилъ м-ръ Топманъ.
— Блистательныя красавицы… всякому извстно… Кентское графство этимъ и славится… яблоки, вишни, хмль и женщины! Рюмку вина, сэръ?
— Съ большимъ удовольствіемъ, — отвчалъ м-ръ Топманъ.
Незнакомецъ залпомъ опорожнилъ рюмку.
— Мн бы очень хотлось идти на балъ, — сказалъ м-ръ Топманъ.
— Билетъ, сэръ, можно получить въ буфет за полугинею, — сказалъ услужливый лакей.
М-ръ Топманъ опять выразилъ живйшее желаніе присутствовать на филантропическомъ бал; но, не встртивъ никакого сочувствія въ отуманенныхъ взорахъ господъ Пикквика и Снодграса, обратился съ нкоторою горячностью къ портвейну и десерту, который только что поставили на столъ. Лакей ушелъ, и путешественники остались одни, имя въ виду пріятную перспективу послобденной дружеской бесды.
— Прошу извинить, — сказалъ незнакомецъ. — Погода сегодня демонски жаркая… передайте-ка сюда эту непочатую бутылку.
Незнакомецъ сряду выпилъ нсколько рюмокъ за здравіе всхъ вообще и каждаго порознь. Наступили веселыя минуты. Гость говорилъ безъ умолку, и пикквикисты слушали съ неутомимымъ вниманіемъ. М-ръ Топманъ съ каждой минутой больше и больше распалялся желаніемъ присутствовать на бал. Физіономія м-ра Пикквика пылала выраженіемъ всеобщей филантропіи; м-ръ Винкель и м-ръ Снодграсъ чувствовали сильную наклонность ко сну.
— Эге, ужъ начинаютъ! — воскликнулъ незнакомецъ. — Публика собирается… скрипки настраиваются… арфа звучитъ… балъ въ разгар.
Въ самомъ дл, черезъ нсколько минутъ звуки оркестра возвстили начало первой кадрили.
— Охъ, какъ бы мн хотлось идти! — сказалъ опять м-ръ Топманъ.
— Да и мн,- сказалъ незнакомецъ, — чортъ побери… проклятая поклажа… тюки, вьюки… непріятная пересылка водой… сиди тутъ — не въ чемъ идти… странно, странно!
Должно теперь замтить, что любовь къ ближнему во всхъ возможныхъ проявленіяхъ и видахъ была первою заповдью для пикквикистовъ, и никто изъ нихъ не отличался столько ревностнымъ исполненіемъ этой заповди, какъ м-ръ Треси Топманъ. Въ дловые отчеты клуба внесено множество случаевъ, свидтельствующихъ неоспоримымъ образомъ, что этотъ джентльменъ былъ до невроятности добръ и милосердъ къ своимъ ближнимъ.