Замок целителей
Шрифт:
Берн произнес слово, которым Камбер научила его рассеивать темную невидимость. И перед ним вдруг воспрял Дом-на-рубеже, который только что казался всего лишь грудой камней. Берн отпер дверь своим ключом. Он не забывал надежно запирать дом. Конечно, Кам — верная эбромаль, однако ей незачем бывать здесь, в средоточии сил, слишком могущественных для всякого, кроме него самого.
Сегодня он прихватил с собой нож, присланный Мастером эбромалей Белландры. Драдена Эстер без всяких сомнений передала посылку племяннику. Когда нож очутился внутри Замка, печати на его воротах, невероятно ослабшие после
Сев на полу посередине Дома-на-рубеже, Берн со всей почтительностью извлек нож эбромаля. Его тонкое, короткое и острое лезвие могло прорезать и камень. И когда Берн исполнит дело, назначенное им на сегодня, нож этот прорежет не только камень, но все слои чар, которыми окружено это помещение.
Однако мощь, которую элловены вложили в эту комнату, до сих пор ошеломляла его. И, едва заговорив, Берн ощутил образовавшийся вокруг себя сгусток энергии, которая тут же повиновалась его воле и наделила нож убийственной силой, способной пронзить теперь не только материю.
Закончив с делом, он немного передохнул.
Потом дюйм за дюймом он обошел весь мраморный пол. Старательно рассмотрел врезанные в пол инкрустации. Старинные элловены пошли на великий риск, поместив здесь символы важнейших мистических объектов Белландры и проложив к ним через иные миры тропы. Чтобы иметь возможность следить за здоровьем Белландры в магической сфере, конечно же.
Возможно, элловенам и в голову не приходило, что кто-то сможет обратить дело их рук против них же самих… они и подумать не могли о том, что мистические объекты, которые они связали с Домом-на-рубеже, можно лишить силы, не прикоснувшись к ним рукой.
Берн склонился к полу над причудливым изображением знаменитого меча Белландры, накапливая в руках силу тьмы. И когда она запульсировала в них, послал ее через нож в самое сердце меча. Потом он произнес заклинание, которое должно было открыть путь к мечу и источить его магическую силу во власть князя Тьмы.
Когда он извлек нож, о содеянном им свидетельствовала только тонкая линия. Однако при пристальном рассмотрении глаза элловена увидели бы здесь много больше. Однако элловенам никогда более не суждено увидеть этот пол.
Возле знака меча располагался кружок из бриллиантов, символизирующий кристалл Великой провидицы. Улыбка изогнула губы Берна. Он убрал нож. Пусть королева Белландры еще несколько дней потешится своей силой, прежде чем он нанесет новый удар: разрежет изображение кристалла и лишит его силы.
Пусть она увидит, как лишится сил и ее король, прежде чем он заберет и ее собственное здоровье.
Во дворце Белландры, в небольшой комнатке рядом с опочивальней, где лежал в болезни король Ланден, сидели королева Торина и Высший провидец Рассид, поместив между собой кристалл Великой провидицы. Но и соединив свои силы, они могли видеть только туман — густой и серый.
— Рассид, как провидцы мы теперь ничего не можем
Рассид кивнул, теперь он совсем не был похож на того надменного Высшего провидца, черные волосы его были взлохмачены, одеяние измято.
— Есть ли какие вести из Замка целителей?
— Пока нет.
— Что могло задержать Андриса? Это совсем на него не похоже — опаздывать с депешей, тем более с такой важной, в которой элловены предупреждаются об ослаблении Границы и просят отыскать воина, способного сражаться во снах, в которой Саре приказывается возвратиться домой.
Рассид был похож на увядшее, лишившееся корней растение.
— Если бы только я не промедлил! И теперь Белландра расплачивается за мою гордыню, а сам я ослеп и ничего не могу сделать.
Торина посмотрела на богатую мебель, фигурные золоченые лампы. Если бы их красоту можно было обменять на истину, она уже получила бы все ответы.
— Хотя дарования наши ослабли, дух и разум еще не оставили нас. Нам не требуется пророческого дара, чтобы понять, что король болен, а меч Белландры погас. Необходимо что-нибудь предпринять, Рассид. Мы не можем только наблюдать за тем, как умирает король.
Голова Рассида склонилась. Торина посмотрела в кристалл. По телу ее пробежала волна дрожи. Ее кристалл сделался серым, теперь внутри него не было видно даже искорки.
Она поднялась, чтобы уйти, однако тьма под ее ногами словно сгустилась, опутывая ее ступни. Ощутив головокружение, она пошатнулась и осела на пол. И услышала голос Рассида, доносившийся откуда-то издалека.
Орло ехал на рослом и спокойном коне вдоль края воды. Варрен, распоряжавшийся на пятом причале, отправил его в дозор — караулить Маэву. Варрен не слишком нравился Орло: он не давал ему столько ваххса, сколько было необходимо. А чтобы сердце Орло не трепыхалось, ему нужно было все больше и больше ваххса, не получая должного оно принималось отчаянно биться, и ум его начинал смущаться.
Хотя солнце уже закатилось, в порту горело столько фонарей, что из-за тьмы работу никто не прерывал. Грузчики как раз сменялись; одни рабы покидали причалы, навстречу им направлялся другой поток подневольных работников. Мантедийский порт гудел, повсюду звучали окрики приказчиков и капитанов.
Орло направился по главной дороге, чтобы не мешать портовым грузчикам. Ему не позволяли отъезжать далеко — не дальше, чем на полмили от берега, потому что обязанностью его было разыскивать Маэву. Варрен и лорд Морлен говорили ему, что Маэва, скорее всего, попытается попасть на корабль и оставить Сливию.
Домой возвращались и горняки. Многие из вольных жили в лагерях, располагавшихся там, где заканчивались прибрежные улицы — между городом и окружавшей его высоченной стеной. Орло знал, каждый день здесь гибли люди, пытавшиеся перелезть через стену. Он подумал, вдруг среди них окажется и Маэва. Но если она погибнет, лорд Морлен не обрадуется этому. Она нужна ему живой.
Часть четвертая
Камень дримвенов