Замуж за светлого властелина
Шрифт:
В груди становится тесно и тяжело, глаза пощипывают слёзы. Я поворачиваюсь, собираясь выйти за стены и прогуляться среди деревьев. Жор и Бука, наблюдавшие за мной из кустов, дружно в эти кусты прячутся.
— Жор?
— Что-о? — жалобно отзывается он.
— Вы чего это прячетесь? — направляюсь к ним.
— На всякий случай, — Жор явно удалился метров так на пять.
Останавливаюсь. Пытаюсь вспомнить, что такого страшного мы творили с Октавианом ночью. Ну, гробы сожгли — да, некрасиво получилось. Покраска вроде дело уже привычное.
— Вы что, меня боитесь? —
— Всё хорошо! — совсем издалека отзывается Жор. — Ты только не сердись. У нас тут дела… свои, фамильярские, мы не будем тебя тревожить. Отдыхай… э… а мы тут сами как-нибудь э… разберёмся.
Похоже, мы вчера сильно буянили.
Вздохнув, направляюсь к стене вокруг башни. На ней виднеются рисованные следы животных, брызги, но в целом мы ограду вниманием обделили. Проём в ней открывается слишком быстро. Понурившись, выхожу на просеку, обдумывая странность этой торопливости, а снаружи поднимаю взгляд — и застываю…
Просек стало больше. А стоящих деревьев меньше.
Прикрыв лицо ладонями, вздыхаю, а потом выхожу на середину просеки и оглядываю результат нашей с Октавианом гулянки. Ну… в принципе… могло быть и хуже. Наверное. Даже есть какая-то логика в том, чтобы проложить между линиями просек поперечные дорожки, просто стоило сделать это аккуратнее и деревья убрать, а не сваливать на остальные.
Только часть прореженных деревьев переломлены у основания, большинство вырваны с корнями — такие назад можно посадить… надеюсь.
Хочется думать, что это Октавиан буянил, но… подозреваю, он был не настолько пьян, чтобы разучиться пользоваться магией, а значит, это мои не слишком удачные попытки окультурить лес вокруг дома.
Пить мне нельзя. Совсем.
Вечереет. Октавиан окидывает взглядом приведённый в порядок лес и, помедлив, осторожно обнимает стоящую рядом Марьяну за плечи. Она не сопротивляется, но он ощущает напряжение её мышц и, с сожалением скользнув ладонью по спине, её отпускает.
Восстановление поваленных деревьев заняло несколько часов, зато теперь, если остальные проконсулы появятся, всё выглядит относительно пристойно.
— Посидим вместе? — Октавиан едва сдерживается, чтобы снова не коснуться Марьяны. Желание побыть с ней так сильно, что он судорожно ищет причины продлить совместный вечер. — Возможно, у тебя есть вопросы? О светлой магии, жизни проконсулов? Или ты чего-нибудь хочешь? Тебе чего-нибудь не хватает? Чего-нибудь хочется?
Марьяна поднимает на него печальный взгляд и пожимает плечом. Эта её тоска убивает Октавиана, но он не представляет, как её побороть, как зажечь в тёмных глазах Марьяны огонь.
— Такой хороший, тёплый вечер… — тихо произносит он и не знает, что добавить.
— Хорошо, давай… поговорим.
Помедлив, Октавиан предлагает Марьяне руку. Она, поразмыслив, осторожно вкладывает тонкие пальчики в его ладонь. Сердце Октавиана пропускает удар, он сжимает её руку и быстро целует ноготки. Направляется к стене вокруг дома, будто ничего не случилось. Весёлая радуга на стенах башни была бы кстати, но возвращение дома к привычному виду Октавиан вынужден признать разумным и… необходимым.
Повинуясь магическому импульсу, из стены вырастает скамейка. Сидение на ней обрастает подушками, и часть стены под спинами тоже.
— Разжечь костёр? — Октавиан поглаживает кончики пальцев Марьяны.
Она опять пожимает плечами, скользит взглядом по плотной дороге просеки. Октавиан мог бы сравнять окружающий лес с землёй, построить на его месте город, создать невероятную иллюзию, заставить всю растительность танцевать, спалить всё вокруг, притащить деревья из соседних лесов и сотворить здесь густую непроходимую чащу! Он полон сил, он жаждет сделать даже не эти мелочи, а что-нибудь невероятное, немыслимое, невозможное! Лишь бы Марьяна улыбнулась ему, посмотрела с нежностью, но… не представляет такого подвига, который тронул бы её сердце.
В молчании они садятся на удобное сидение. Смотрят на исправленный лес. Октавиан почти не дышит, впитывая ощущение близости Марьяны, тепло её ладони в своей руке, запахи, трепет в груди — невероятные, яркие, острые переживания.
— Хорошо, — медленно произносит Марьяна. На краткий миг Октавиану кажется, что она сейчас вытянет пальцы из его руки, но Марьяна этого не делает. — Расскажи о себе. Тебя готовили стать св… проконсулом. Как тебе достался именно Агерум? Жребий? Распределение? Случайность? Как вы выбираете миры для завоевания?
«Даже выслушав меня, она продолжает считать наше появление только завоеванием, — Октавиан накрывает её ладошку. — Сейчас было бы уместно грустно улыбнуться».
Но даже грустная улыбка ему не даётся.
У Октавиана очень тёплые, мягкие руки, и его прикосновение было бы приятным, не думай я постоянно о том, что этим даю ему надежду на нечто большее.
Задумчиво поглаживая мою ладонь, Октавиан смотрит перед собой.
— Выбор мира — закономерная случайность. Мы не можем пробить канал просто так, но существуют моменты, когда расстояние между Метрополией и каким-нибудь из миров сокращается до минимума. Это случается, наверное, раз за жизнь мира, но именно в этот момент пробивается пространство, и группу проконсулов забрасывают на задание. У нас есть всего пять лет на то, чтобы построить… скажем так, пристань, с которой соединяется Метрополия, и тогда появляется стабильная дорога между мирами. Не все проконсулы справляются с заданием, и эти миры навсегда теряются, уходят слишком далеко, чтобы можно было их поймать.
Меня обдаёт холодом:
— Получается, если бы за этот срок вас победили, Агерум остался бы свободным? Или если бы канал нарушился сейчас?
— Да. Наилучшим считается вариант, при котором до конца удаётся действовать тайно, а изменение мира начинается после установления прочной связи. Нас обнаружили и атаковали за полгода до завершения строительства пристани.
Полгода… Зажмуриваюсь. Если бы их обнаружили раньше, если бы за эти полгода их победили, жизнь пошла бы иначе.
Октавиан отпускает мою руку. Открыв глаза, наблюдаю, как он укладывает её мне на колено и сцепляет свои пальцы.